Хроники жизни сибиряка Петра Ступина - [28]
В сентябре нас с передовой сняли. Мы вошли в состав 2-й ударной армии Ленинградского фронта297. Пешком вдоль Чудского озера и через пролив между Чудским и Псковским озерами, на баржах днем нас переправили на территории Эстонии298. По прибытию, после разгрузки с барж, нам устроили обед. Поев, мы побежали к колодцам попить и за одно [заодно] наполнить фляги водою. И что нас солдат удивило — вода в колодцах была соленая.
Недалеко от нас в стороне от дороги, на поляне ругались генералы. Старший [генерал —?] ругал матом подчиненных, за то, что они производили переправу через пролив в дневное время. Но все прошло благополучно, вражеских самолётов не было. Над нами летали только наши самолеты.
Пешим ходом дошли до города Тарту299. Это 54 км.
Расположились в городских деревянных домах. Ночью или поздно вечером, нас подняли и вывели за город на передовые окопы. Произвели смену частям [частей], находившихся в окопах. Окопы были недалеко от города. Наши войска готовились к наступательным операциям. Немцы нам спокойно отсиживаться не давали. Обстреливали из артиллерии днем и ночью.
Однажды снаряд разорвался около нашего бруствера. Осколки от снаряда, вместе с землей [,] полетели к нам в окоп, прямо на нас. Товарищу, который находился около меня, ему осколок от снаряда упал ему [в тексте дважды повторяется слово ему] на голову. Осколок, видимо, был большим и тяжёлым, и благодаря каски, [каске] товарищ остался жив. Удар был [таким] сильным, что он потерял сознание — и я его еле-еле откачал и тряс до тех пор [,] пока он не пришел в себя.
Вместе с нами в окопах был сержант Фоминых, как я помню, он был уже в годах. Из окопа он никогда не выходил и невылазил [не вылезал], даже при нужде — оправлялся на лопату и выбрасывал за бруствер. Нам молодым солдатам было забавно. А в действительности [,] он в какой-то степени был прав.
В окопах стояла вода, грязь. Обуты мы были в ботинки с обмотками, ноги всю дорогу были мокрыми. Изредка вылазили из окопов, когда небыло [не было] обстрела, подсушив [подсушивали] портянки, обмотки, ботинки и обратно в окоп.
Потом меня с передовой сняли и перевели в охрану штаба батальона. Дежурили по 2 человека, особенно ночью. Недалеко [от штаба] стояло двухэтажное здание — филиал Тартуского университета300. Рядом находилось небольшое озеро. В круговую[Вокруг] озера были культурные постриженные кустарники. Видимо за озером был специальный уход, и выглядело все красиво и неповторимо.
В самом здании, внутри был хаос, все было разбросано, книги, бумаги, карточки. Вдоль стен стояли стелажи [стеллажи], шкафы. Вся мебель была отполирована. Там находились наши солдаты, среди них было много женского персонала.
Недалеко от озера, в сторону города были дома, но они были брошены хозяевами и стояли пустыми. В огородах росли разные овощи и мы этим пользовались. Копали картошку, рвали овощи.
Охрану несли поочередно. У меня был напарник с Полтавской области [—] украинец, по фамилии Слива Павел. Мы с ним подружились [—] и в последствии [впоследствии] его взяли в полковую разведку, а меня в батальонную связь. С ним мы несколько раз ходили в город, в центр за продуктами. Нашли продовольственный склад в подвале большого деревянного дома, рядом с городским парком. Приносили муку, сахар, мясные консервы. Брали свободно, там работали такие же солдаты, как и мы.
Немцы вели по городу артиллерийский огонь на убой нашей живой силы. Снаряды начинялись мелкими металлическими отходами. Они разрывались в воздухе и из них сыпался этот металлический лом-горох. Если попадет в голову, то может ранить или убить. Но мы находились в касках и было не так страшно.
Находясь при штабе, сами себе готовили обеды. Особенно мой друг, умел готовить. Готовил полтавские галушки, готовил так вкусно, что некоторые офицеры-штабисты приходили к нам специально отведать наши обеды. Они были намного вкуснее и сытнее, чем солдатские из общего котла.
16 сентября утром нас сняли с охраны батальона и отправили в свои роты. Ночью, перед наступлением301 нас сменили другие части, а мы ушли обратно в город.
Рано утром город [Тарту] был разбужен залпами наших артиллерийских орудий. Пушки стояли прямо во дворах домов {,} и на улицах города. Обстреливали передние позиции фашистов. В небе стоял гул, это наши самолеты бомбардировщики и истребители летели на Запад бомбить вражеские укрепления. Действительно, мы солдаты пехоты, наяву видели боевые действия нашей техники.
Высокая эффективность артиллерийской и авиационной подготовки атаки {,} позволила нашим передовым частям быстро прорвать главную полосу вражеской обороны, с ходу форсировать широкую и глубокую реку Эмайыги302.Настроение у солдат было приподнятое, и мы чувствовали, что наступление будет удачным. Накормили нас завтраком.
Когда мы выступили второй линией фронта, то [перед нами] была сплошная дымовая завеса. На 10—15 метров ничего не было видно. Шли по дороге вперед, вольным шагом в полном боевом снаряжении. На второй день мы вступили в бой. Сопротивления со стороны вражеских позиций, почти не было. Немецкие солдаты были в шоке, даже не вылазили из блиндажей. И мы не останавливаясь, бегом продолжали преследование врага.
