Хроники замка Брасс - [35]

– Значит, Оладан и все остальные просто вернулись в свое время, уверенные, что случившееся здесь им просто приснилось? – уточнил Хоукмун.

– Даже этот сон забудется, – сказал Калан. – Они никогда не узнают, что я старался помочь им спасти собственные жизни.

– Почему же ты сам не убил меня, Калан? У тебя ведь была возможность. Может, причина в том, что, если бы ты попытался, логическим последствием твоего поступка обязательно стала бы твоя гибель, как мне кажется?

Калан ничего не ответил. Однако его молчание подтверждало справедливость догадки Хоукмуна.

– И только в том случае, если меня убьет кто-то из моих погибших друзей, ты сможешь избавиться от моего нежелательного присутствия во всех вероятных мирах, какие ты успел исследовать, этих полумирах, обнаруженных твоими приборами, в которых ты надеешься восстановить Темную Империю? По этой причине ты так настаивал, чтобы меня убил граф Брасс? И после того как он сделал бы это, ты без помех реставрировал бы Темную Империю в нашем первом мире и стал бы управлять этими марионетками? – Хоукмун обвел рукой живых мертвецов. Даже королева Флана сейчас молчала, поскольку ее разум отказывался воспринимать информацию, способную свести с ума. – Эти тени будут объявлены великими полководцами, восставшими из мертвых, чтобы снова возглавить Гранбретань. У тебя даже будет новая королева Флана, которая отречется от престола в пользу этой тени Хуона.

– А ты умный молодой человек, хотя и дикарь, – проговорил от двери безжизненный голос. Хоукмун, не убирая меча от горла Калана, перевел взгляд на источник звука.

У двери стояла странная фигура, которую сопровождали двое стражников в масках богомолов и с огненными копьями, и выглядели эти стражники весьма убедительно. Похоже, в этом мире присутствовали и другие настоящие люди. Хоукмун узнал того, кто скрывался под гигантской маской, являвшейся заодно и работающими часами, которые, пока их хозяин говорил, начали исполнять первые восемь тактов «Антипатии к миру» Шеневена. Часы были из позолоченной, украшенной эмалью и перламутровыми вставками меди, стрелки из филигранного серебра, а маятник, качавшийся прямо на груди своего обладателя, – золотой.

– Я так и думал, что ты где-то здесь, лорд Тарагорм, – сказал Хоукмун. Он опустил меч, когда на него нацелились два огненных копья.

Тарагорм из Дворца Времени рассмеялся жизнерадостным смехом.

– Мое почтение, герцог Дориан. Надеюсь, ты заметил, что эти два стражника не принадлежат нашей компании Спящих. Они спаслись вместе со мной во время осады Лондры, когда нам с Каланом стало очевидно, что сражение проиграно. Но уже тогда мы немного заглянули в будущее. Несчастный случай со мной был подстроен – тот взрыв прогремел, чтобы убедить всех в моей безоговорочной гибели. «Самоубийство» Калана, как ты уже знаешь, на самом деле дало ему возможность совершить первый прыжок между измерениями. И с тех пор мы так хорошо сработались. Однако, как ты понимаешь, возникло несколько затруднений.

И Тарагорм продолжал полным веселости голосом:

– Теперь, когда вы так любезно нас навестили, я надеюсь, со всеми затруднениями будет покончено, и надолго. Я и надеяться не смел на такое везение! Ты всегда был таким упрямым, Хоукмун.

– И как же ты этого добьешься, как устранишь затруднения, которые сам и создал? – Хоукмун скрестил руки на груди.

Маска в форме часов чуть склонилась набок, но маятник на груди продолжал ходить из стороны в сторону, поскольку замысловатый механизм не реагировал на движения тела Тарагорма.

– Ты сам узнаешь, когда мы, уже скоро, вернемся в Лондру. Я, разумеется, говорю о настоящей Лондре, где нас ждут, а не об этой жалкой имитации. Это идея Калана, а не моя.

– Ты же меня поддержал! – обиженно проговорил Калан. – И это я рисковал собой, болтаясь туда-сюда между тысячами измерений…

– Ну же, барон Калан, не будем препираться перед гостями, – упрекнул Тарагорм. Эти двое вечно соперничали друг с другом. Он чуть поклонился графу Брассу и Хоукмуну. – Прошу вас, пройдемте с нами, нам предстоят последние приготовления, прежде чем мы вернемся в наш старый дом.

Хоукмун не тронулся с места.

– А если мы откажемся?

– Застрянете здесь навсегда. Ты ведь понимаешь, что сами мы не можем тебя убить. Ты на это и надеешься, верно? Что ж, быть живым здесь или мертвым там – всё это многочисленные варианты из множества, друг Хоукмун. А теперь прикройте, пожалуйста, ваши голые лица. Я понимаю, это кажется вам оскорбительным, но я чертовски старомоден в подобных мелочах.

– Сожалею, но тут уж я вас тоже оскорблю, – отвечал Хоукмун с коротким поклоном. Он позволил стражникам вывести себя в коридор. Он отсалютовал Флане и остальным гранбретанцам, которые, кажется, и вовсе перестали дышать. – Прощайте, печальные тени. Надеюсь, в будущем я послужу делу вашего освобождения.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал Тарагорм. Стрелки на циферблате его маски сдвинулись на миллиметр, и часы начали отбивать время.

Глава третья Граф Брасс выбирает жизнь

Они снова оказались в лаборатории барона Калана.

Хоукмун присматривался к двум стражникам, которые теперь несли их с графом Брассом мечи. Он понял, что граф Брасс тоже оценивает шансы увернуться от пламени огненных копий.