Хроники замка Брасс - [2]

Единственные существа, на которых люди охотились на болотах (не считая охоты ради пропитания), были барагуны, или болотные балаболы, твари, некогда бывшие людьми, но ставшие жертвами магических экспериментов злобного лорда-хранителя, уничтоженного в свое время старым графом Брассом. Впрочем, теперь во всем Камарге осталось всего-то несколько барагунов, потому что охотники с легкостью выслеживали их: более восьми футов ростом, пяти футов в ширину, с кожей цвета желчи, барагуны ползали на брюхе по болотам, время от времени приподнимаясь в поисках добычи. И тем не менее, отправляясь на прогулку, Иссельда и Дориан Хоукмун старательно избегали тех мест, где, по слухам, еще попадались болотные балаболы.

Хоукмун полюбил Камарг больше наследственных владений в далекой Германии, он даже отрекся от титула и притязаний на те земли, которыми теперь правил избранный совет, как и в большинстве стран Европы, лишившихся исконных правителей и решивших после поражения Темной Империи сделаться республиками.

Однако, хотя народ Камарга любил и уважал Хоукмуна, сам он прекрасно сознавал, что не может заменить им старого графа Брасса. И не сможет никогда. За советом люди часто приходили к графине Иссельде, так же как раньше приходили к ее отцу, и благоволили юному Манфреду, видя в нем едва ли не воплощение их прежнего лорда-хранителя.

Кто-нибудь другой мог бы негодовать и обижаться на всё это, но только не Хоукмун, который и сам любил графа Брасса и потому относился с пониманием. Ему с лихвой хватило героики и власти. Он предпочитал вести жизнь простого сельского джентльмена, по возможности предоставляя людям самостоятельно решать свои дела. И мечты его тоже были просты: любить прекрасную жену Иссельду и обеспечивать счастливую жизнь детям. Дни, когда он творил историю, остались в прошлом.

Всё, что теперь напоминало Хоукмуну о борьбе с Гранбретанью, – странной формы шрам в центре лба, в том месте, где некогда красовался жуткий Черный Камень, пожирающий разум, вставленный в живую плоть бароном Каланом Витальским для того, чтобы Хоукмун не по своей воле служил Темной Империи, действуя против графа Брасса. Теперь Камня не было, как не было и барона Калана, совершившего самоубийство после битвы за Лондру. Блистательный ученый, но, наверное, самый извращенный ум из всех баронов Гранбретани, Калан оказался не в силах жить дальше при новом и, с его точки зрения, мягком правлении королевы Фланы, занявшей престол короля-императора Хуона после того, как барон Мелиадус уничтожил своего повелителя в отчаянной попытке самому направлять политику Гранбретани.

Хоукмун время от времени задавался вопросом, что стало бы с бароном Каланом и, скажем, Тарагормом, мастером Дворца Времени, погибшим от одного из чудовищных орудий Калана, которое взорвалось во время битвы за Лондру, останься оба они живы. Стали бы они служить королеве Флане, применили бы свои таланты, чтобы заново отстроить мир, который помогали уничтожать? Наверное, нет, думал он. Они были безумны. Их характеры полностью сформировались под влиянием извращенной и безумной философии, заставившей Гранбретань вести войну со всем миром и едва не поработить его.

После очередной из прогулок по болотам вся семья возвращалась в Эг-Морт, обнесенный стенами древний город-крепость, главный город Камарга, в замок Брасс, стоявший на холме в самом центре крепости. Выстроенный из того же белого камня, что и остальные дома в городе, замок Брасс являл собой смешение архитектурных стилей, которые каким-то непостижимым образом не противоречили друг другу. За сотни лет появилось много пристроек и усовершенствований по желанию многочисленных владельцев, части замка сносились, возводились другие. Большинство окон украшали витражи с замысловатыми орнаментами, а сами рамы были и квадратными, и круглыми, и прямоугольными, и овальными. Башни и башенки самых разных форм выстреливали в небо из каменной громады в самых неожиданных местах, две из них даже напоминали минареты, какие можно встретить в арабских странах. И Дориан Хоукмун, следуя традициям своего родного германского народа, приказал установить множество флагштоков, и теперь на них развевались красивые красочные знамена, в том числе знамя графа Брасса и герцогов Кёльна. Водосточные трубы замка оберегали горгульи, коньки крыш украшали каменные фигуры, в основном изображавшие животных Камарга: быки, фламинго, рогатые кони и болотные медведи.

В замке Брасс, как и при жизни графа Брасса, чувствовалось нечто одновременно грандиозное и домашнее. Замок построили не для того, чтобы поразить кого-нибудь вкусом или мощью его обитателей. Он вряд ли возводился как крепость (хотя уже не раз доказывал свою крепость), а те, кто переделывал его, нечасто принимали в расчет эстетические соображения. Его создавали ради уюта, что весьма редко для замков. Возможно, это был единственный в мире замок, который сооружался именно с такой целью! Даже сады, разбитые на террасах за стенами замка, казались удивительно домашними, и в них росли всевозможные овощи и цветы, которых хватало не только обитателям замка, но и всем жителям городка.