Хроники Вторжения - [13]

В этот момент внизу, во дворе, что-то хлопнуло, и события, в который уже раз за последние сутки, принялись развиваться непредсказуемо.

IV

Хозяин отложил гитару и вышел на балкон.

– Ого! Толя, ребята, айда сюда. По-моему, нас штурмом берут.

Нетвердой походкой – не от опьянения, просто нервная система отказывается воспринять новое ЧП, – я достиг балкона, вдохнул слабой грудью лесного утреннего воздуха и только потом посмотрел вниз.

А во дворе творилось что-то непонятное. Сторожка, что при воротах, окутана клубами пара – не пара, тумана – не тумана, и лезут оттуда жуткие твари – серо-зеленые и лупоглазые. Меня как шибанет мысль – инопланетяне! Зеленые человечки!

– Молодцы! Аккуратно работают. Слезогонка, противогазы, камуфляж, – одобрительно прогудел Осинский.

Шмаков закурил, спокойно произнес:

– Ставлю, что через три минуты будут здесь – больно хорошо идут.

– Э, нет, шиш. Через две мои их повяжут.

Я обернулся за поддержкой – но Сени рядом со мной не оказалось. Они с Долгоруковым-Самошацким как сидели за столом, так и сидят, видно, как издатель тянется фужером к Сене; наверное, у них уже полный брудершафт.

А эти двое будто спектакль наблюдают, как невесть откуда взявшиеся чернокостюмные схватились врукопашную с атакующими камуфляжниками. Тех немного было, человек пять, но как начали они черных махать... Я хоть и ничего не понимал, но мысленно отметил – какие-то эти черные вялые.

– Профессиональное исполнение, – еще одобрительнее заметил Осинский. – Смотри, как моих дзержинцев валят. Да, не перевелись еще на Руси добры молодцы. С такими хоть сейчас Америку воевать.

– Америка – империя зла! – веско изрек Шмаков. – Пора нам, Митроша, заняться ею вплотную.

– Эй, орлы, – срывающимся голосом крикнул Осинский, – прекратить!

Чернокостюмники, какие на ногах еще стояли, вмиг замерли и – раз-раз – как-то быстро рассосались. Один из нападавших сдернул противогаз и заорал голосом Эдика-авантюриста, адресуясь прямо ко мне:

– Викулыч! Ты в порядке?! Сеня где?

Я рот открыл, но ни слова, обомлевши, сказать не сумел, ограничился кивком. А на балкон выдвинулись, поддерживая друг друга Сеня с Долгоруковым-Самошацким, и оба орут Эдику что-то нечленораздельное.

– А-а, понятно. Наше вам. – Эдик махнул противогазом как шляпой и сделал какой-то знак своей бригаде. Камуфляжники сгрудились вокруг Эдика, поснимали противогазы, кто-то закурил.

– Надо понимать, это ваши друзья? – обратился ко мне олигарх Осинский. – Вы бы их пригласили к нам.

Меня снова хватило лишь на кивок, а Сеня что есть дури завопил:

– Дюся, блин, айда к нам, тут наливают!

– А может, в беседку, на воздух? – предложил Шмаков.

– Не-ет, – заупрямился Сеня, хотя Шмаков обращался не к нему, а к Осинскому, – пусть мужики тоже выпьют.

– Решено, – решил Осинский. – Пока наверху, а там видно будет.

– Татарчук, твою мать! – рявкнул Эдик. – Пошел на... Я за тебя жопу здесь рву! Я ребят поднял! А они тут водку жрут.

– Понятно, – вновь сориентировался Осинский. – Мужики, идем вниз, к народу!

Мы проследовали к лифту, размером с грузовик, загрузились, и он опустил нас прямо в просторное фойе, к парадным дверям особняка.

Вид знаменитейшего олигарха настроил бригаду Эдика на миролюбивый лад. Камуфляжники загасили бычки и стали один за другим представляться, с военной отчетливостью. Впрочем, сообщали они одни лишь имена.

– Лихо, орлы, действовали! Сразу видна подготовка, – аттестовал их работу Осинский.

Было камуфляжников немного – пятеро, не считая Эдика, а чернокостюмников, с которыми они чуть не разобрались, – не меньше двадцати штук. Правда, не считая снайперов на крыше и деревьях, как это любезно поведал Осинский, обосновывая невозможность успешного штурма, – но те не стреляли.

– Откуда же вы такие дерзкие выискались?

Один из друзей Эдика поправил ремень на комбезе и хрипло произнес:

– Ветераны подразделения «бета».

– «Бета»? Погодите-ка, – припомнил Осинский, – «бета» – это спецотряд глубокого внедрения на пусковые установки ракет шахтного базирования вероятного противника?

– А я о таком не слышал, – с быковатой простодушностью удивился Шмаков.

– Ты, Толя, о многом не слышал, – по-барски небрежно обронил Осинский.

Вне пределов янтариновой комнаты спонсоры комкона стали как-то ощутимо меняться. Осинский все больше становился Осинским, а Шмаков – Шмаковым.

– Это единственное спецподразделение, которое не умеет освобождать и оборонять. Их натаскивают исключительно на захваты и штурмы.

Я наконец удивился настолько, что обрел-таки дар речи:

– Эдуард, откуда ты знаком с ними?

– Как это откуда? Обижаешь, Викулыч. Служили.

– А вот Сеня говорил... – Тут я немедленно получил от Сени в бок. Пьяный, зараза, а все сечет. Я так не умею. Зато умею долго не пьянеть, в смысле – не отключаться. У меня, без лишней скромности скажу, грандиозный автопилот.

– Давайте, ребята, разомнемся чем бог послал, водочки выпьем. Как я понимаю, а я кое-что в жизни понимаю, – мы все здесь люди неслучайные. Пошли в беседку, – изменил направление беседы Осинский.

Эдик подмигнул мне, точно так же, как ночью в ресторане, и я понял, что у него еще целая колода в рукаве. Улучив момент, он прошептал мне: