Хроники вечной жизни. Проклятый дар - [20]

Час спустя друзья выбрались из аббатства и зашагали в сторону города. Их переполняло ликование. Рене казалось, что у него выросли крылья. Подумать только – он бессмертен! Он, простой мальчишка, смог обмануть смерть и никогда не умрет! Таким сокровищем не мог похвастаться ни один король! Самые богатые и могущественные люди на Земле отдали бы все свои драгоценности и земли, всю свою власть ради дара, которым теперь обладал сын парижского перчаточника.

Ему вдруг вспомнилась Мари Дюшон. «Как там она меня назвала, бессмертный черный демон? Видать, старуха и вправду ведьма, раз уже тогда знала, что я получу такой дар… Но почему демон?»

Внезапно Филипп остановился.

– Рене, мы должны еще раз вернуться в Мрачный дом, – решительно сказал он.

– Зачем? – испугался Рене.

– Этот благородный рыцарь… Мы обязаны похоронить его.

– С ума сошел? Тащить скелет в гробницу… Да мы умрем от ужаса, едва притронемся к нему.

– Это не важно. Он приготовил для себя место упокоения, и мы должны его туда положить.

– Да почему именно мы? – завопил Рене.

– Мы забрали шкатулку, – ответил Филипп, делая упор на слово «мы». – Мы узнали его тайну. Мы загадали заветные желания. Так что, сам видишь…

– Ладно, – неохотно проворчал Легран, – сходим когда-нибудь.

Филипп, помолчав, задумчиво спросил:

– Как думаешь, то, что мы загадали, действительно исполнится?

Рене посмотрел на него с удивлением:

– Конечно.

Рано утром они уже входили в город, взволнованные и радостные. Чудес этой ночи им хватило на всю оставшуюся жизнь. Много лет спустя, вспоминая этот день, Рене не мог понять, как им удалось так легко проникнуть в аббатство и найти тайник. Но в эту ночь ему казалось абсолютно естественным, что их безрассудная затея удалась.

Жак Тильон вернулся в Париж злой и разочарованный. В кои-то веки ему удалось узнать что-то стоящее, и вот – сорвалось. Ярость и обида клокотали в его груди, застилая разум. Хорошо еще, что он никому из парней не рассказал о своих планах – вот бы они над ним теперь посмеялись. Возвращаться в казарму не хотелось.

Проходя мимо собора Святой Троицы, Жак остановился – он помнил эту церковь с детства, мать часто водила его туда по воскресеньям. Значит, рядом, за углом, находится улица Пейви, где когда-то был их дом. Вероятно, ненавистный отец до сих пор живет там. «Я потерплю, сыночек, только расти быстрее». Сердце его сжалось: «Я вырос, мама». Глаза Жака загорелись, теперь он знал, куда приложить свою ярость. Почти бегом он направился к улице Пейви.

* * *

Последнее время Патрик Тильон все чаще задумывался о своей жизни. Что же за никчемное он существо? Жена умерла по его милости, сын сбежал… Господь никогда не простит его. А все проклятый трактир! Ах, если бы он мог пройти мимо него. Он бы бросил пить, нашел бы своего маленького Жака… Нужно попробовать, он обязательно попробует пройти мимо трактира!

Как ни странно, это ему удалось довольно легко. Первые дни он мучился от желания пропустить кружечку-другую, но мысль о сыне удерживала его. Когда же владелец доков, господин Вердье, похвалил его, у Патрика словно выросли крылья. Он смог! Теперь ничто не помешает ему начать новую, благочестивую жизнь.

Бросив пить, Патрик с удивлением обнаружил, что денег, которых раньше вечно не хватало, теперь вполне достаточно. Безусловно, его заработка хватит и на двоих, лишь бы найти Жака.

В тот вечер, подходя к своему дому, Тильон увидел на улице грязного черноволосого мальчугана лет девяти. Патрик кинул ему монетку. Что-то в этом пареньке напомнило ему сына. Впрочем, тогда он так много пил, что смутно помнил, как выглядел его Жак. Вот бы знать, где он сейчас, что делает.

Патрик быстро поужинал и лег спать. Завтра День святого Мартина Турского, нужно встать пораньше, чтобы не опоздать на утреннюю мессу.

Тильон проснулся с ощущением, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза и в тусклом утреннем свете увидел юношу, стоявшего рядом с кроватью. Патрик был удивлен, но не испугался. Он приподнялся на кровати и спросил:

– Кто вы, господин? Что вам угодно?

Юноша мрачно усмехнулся:

– Я пришел, чтобы вернуть тебе долг.

Жак пристально смотрел на отца, пытаясь разглядеть страх на его лице. Но видел лишь недоумение. Не оно было нужно Жаку: он хотел, чтобы тот боялся, до судорог, до паники, как когда-то он сам и его несчастная мать боялись этого вечно пьяного изверга. Юноша вытащил из-за спины толстую деревянную палку и легонько стукнул отца по руке.

– Да что такое?! – возмутился тот, потирая ушибленное место. Теперь в его глазах было негодование.

Опять не то. «Ну погоди же!» Жак с силой ударил дубинкой по плечу Патрика и на этот раз добился своего. Что-то хрустнуло, отец издал громкий вопль, лицо его перекосилось от боли, он с ужасом уставился на непрошеного гостя. Наконец-то! Сын с мрачной радостью смотрел, как в глазах отца разгораются страх и ненависть. Вот они, те самые чувства, с которыми он сам так часто смотрел на Тильона-старшего! Вид скривившегося от боли отца, который пытался закрыться от ударов руками, еще больше разжег ярость юноши. «Ненавижу! Ненавижу!» Он размахнулся и снова опустил палку на раздробленное плечо. Патрик взвыл, а Жак вновь поднял дубинку, он бил и бил по лежащему телу, совершенно перестав себя контролировать и словно питаясь болью отца. А тот уже не кричал, лишь хрипел, изо рта его хлестала кровь, кости превратились в сплошное месиво.