Хроники Шеридана - [19]

***

Из-за утреннего происшествия чай сели пить позже обычного и чаепитие изрядно затянулось. Кое-кто вскользь поздравил Рио с выздоровлением, но большинство даже не обратили внимания на её возвращение. Ей, правда, и в голову не пришло обидеться. Она привыкла, что в доме у них вечно было как на вокзале: кто-то приезжал, кто-то уезжал, – родственники, друзья, знакомые, друзья и родственники друзей и знакомых и, как иногда подозревала Рио, совсем уж посторонние люди – иных ведь не могла признать даже Бабушка!.. Некоторые из постояльцев жили у них всего недельку-другую, благодарили за гостеприимство и уезжали. Другие же, как, например, тётка Люсильда или дядя Винки и еще несколько человек, оставались жить годами. Вся эта толпа, а за обеденным столом порой сиживало человек до двадцати, не считая приглашенных, вполне комфортно умещалась в старом Замке, которому это, похоже, нравилось.

Рио давно догадалась, что Замок живёт своей жизнью, наблюдая за происходящим и развлекаясь по-своему: он будто отращивал сам собой новые комнаты, спальни, лесенки, кладовые и коридорчики, когда вдруг жильцам не хватало места, поэтому даже его законные владельцы не смогли бы предоставить точного плана своего жилища, если бы вдруг это потребовалось. Рио знала несколько потайных ходов и дверей, с помощью которых устраивала «сладкую» жизнь тем из постояльцев, которые не особенно ей нравились, и это тоже относили на счет Замка, (хотя Бабушка и Красавчик отлично догадывались, чьих это рук дело!) Но чаще случались странные и загадочные вещи, к которым Рио не имела никакого отношения.

С обеда вдруг нахмурилось и зарядил ливень… Серые тучи висели плотно и низко, точно хотели придавить собою Долину. Бледно-голубые длинные молнии вонзались в почерневшие Холмы, и спустя долгие секунды доносилось ленивое ворчание летнего грома. Сад потемнел и посвежел, благодарно подставляя тяжёлым каплям зеленые ладони; пронзительно запахло травой и землей, на каменных плитах двора вскипели серебряные лужицы… Все звуки сделались тише, словно растворились, – только капли по стеклу, только шорох дождя по листьям, и лишь изредка – приглушённый быстрый смех пробегающих прохожих, да стук проезжей кареты под аккомпанемент подков…

Рио сделалось скучно. Она поиграла с Карапузом, попробовала пристать с какими-то глупостями к Зануде, но та сбежала от неё в библиотеку, и уткнулась в очередную толстую книгу. Поднявшись к себе, девочка включила было телевизор, но тут же выключила его, такая же участь постигла и компьютер, а потом и вовсе свет погас – во время грозы такое бывало нередко.

В Замке засуетились, стали зажигать свечи, во множестве заготовленные специально для подобных случаев. Кто-то предложил разжечь камин в гостиной – в старом Замке, несмотря на начало июня, к вечеру становилось прохладно. И вот по стенам заплясали вытянутые тени и жёлтые отблески свечей, в дальних коридорах сгустились сумерки, и обитатели Замка стали подтягиваться в гостиную, привлеченные теплом огромного камина.

Рио любила такие вечера и настроение у неё поднялось. Она заняла ближайшее к огню кресло – ей всегда нравилось наблюдать игру пламени. Из Кухни поплыл аромат свежей сдобы, и уже расставляли на огромном круглом столе к чаю. Кто-то сел за рояль – звучные арпеджио разогнали остатки её грусти – и нежный женский голос начал старинный романс, к нему тотчас присоединился мужской баритон. Сделалось совсем хорошо и уютно, и все это почувствовали – и от этого стало ещё лучше… За стенами вовсю бушевал ливень, надвинувшийся с Холмов, но тщетно пыталась непогода пробиться сквозь толстые камни – старый Замок надёжно укрывал своих питомцев, – и чем больше злилась гроза, тем сильнее разгоралось веселье в самом его сердце.

Убаюканная теплом камина, Рио прикрыла глаза – очарование вечера и музыки заполнили её душу, как вдруг чьи-то пальцы грубо вцепились ей в плечо.

– Уступи-ка мне место!.. – произнёс простуженный голос, и её бесцеремонно, точно куклу, вытащили из уютного кресла, которое тотчас жалобно заскрипело: огромная туша, пропахшая дорогим табаком и одеколоном, обрушилась в его недра, и засопела, устраиваясь удобнее. Это был дядя Винки.

От обиды Рио чуть не заплакала! Покраснев от злости, она с бессильной ненавистью смотрела на его рыжие бакенбарды, мясистый нос, обрюзгшие щёки.

– Марш спать! – приказал дядя, видя, что она застыла рядом, и занялся своей трубкой, тут же забыв о её существовании.

Вечер погиб…

Крутанувшись на пятке, Рио помчалась вон, пытаясь опередить поступающие слезы. Но настоящая развязка этого длинного дня наступила несколько позже.

***

После чая, многие обитатели Замка покинули гостиную, но большинство остались – очень уж славно сидеть вот так, при свечах, в хорошей компании, слушать дождь за окном, и вести неспешную беседу, тем более что на столе появились графины с домашней наливочкой. Как водится, разговоры свелись к дням давно минувшим, да было бы и удивительно, если в подобной обстановке речь зашла бы о чем-то другом.

– Правда ли, что голова барона была похищена?.. – спросил кто-то из недавно приехавших гостей.