Хроники семьи Волковых - [17]

Пришла в техникум, повесила на вешалку, а сверху — старенькое пальто подруги. В вестибюле дежурили ребята — такие же студенты, но они не в самой раздевалке находились, а просто следили за порядком.

Девочки танцевали, шутили, смеялись. Настроение было отличное! В тот раз играл духовой оркестр, а не баянист — здорово! Весёлые, вышли одеваться. А пальто Аниного и нет! Она плачет, вокруг собрались ребята, дежурные разводят руками — ничего не видели… Девочки повели Аню в общежитие — рядом, дали надеть какую-то кацавейку. В ней она и пошла домой — бегом. Родители уже легли спать. Но мать услышала, что Аня плачет, соскочила с постели:

— Что с тобой, Нюрочка?

А она, захлёбываясь рыданиями, отвечает:

— Со мной случилось то, что с Галей!

…Дело в том, что у сестры Гали год назад украли пуховой платок — и тоже на танцах, и тоже новый, первый раз надетый. Вот это Аня и имела ввиду. А родители перепугались, подумали о другом. Ведь Галя забеременела ещё до свадьбы… Когда разобрались, даже вздохнули с облегчением. Только Аня не могла понять, почему мать с отцом переглядываются и даже улыбаются.

На следующий день отец пошёл в техникум, к директору.

— Вы устраиваете танцы, значит и за порядок отвечаете, — сказал резонно. — И за кражу тоже.

Руководство техникума выписало отцу 80 рублей компенсации. На них Ане купили другое осеннее пальто. Оно было хуже её любимого, украденного, но тоже хорошее — модное, кофейного цвета…

В те годы кража пальто была для семьи Волковых, может быть, самой большой бедой. После переживаний и потерь первой половины тридцатых годов, жизнь наладилась. Правда, не было своей крыши над головой, жались по чужим углам, но уже как-то привыкли, притерпелись. Главное — не бедствовали, дети устраивали свои семьи, учились, получали хорошие профессии, уважение… 37–38-й годы советской истории стали позже каким-то жупелом — адовой горящей смолой, постоянно разжигаемой прессой, литературой, разоблачениями, жуткими цифрами. Всё было. Но были и миллионы семей — простых людей, тружеников, которых репрессии не только не тронули, а были даже неизвестны. Так, что-то слышали краем уха… Единственное, что задело лично Аню — арест Тухачевского. Этот молодой маршал был кумиром молодёжи того времени. Аня тоже его обожала. Ещё бы: молод, красив, умён, с юных лет в революции, с романтической биографией — сын дворянина и крестьянки, как в книгах!.. И вдруг — враг народа! Она шла по коридору в техникуме и остановилась, вся сжавшись: несколько учителей снимали со стены большой портрет Тухачевского. Сняли и стали плевать на него просто с остервенением! Аня повернулась, побежала прочь, заскочила в пустой класс, забилась в угол и долго горько плакала. Не могла она поверить, что командарм Тухачевский предатель, иностранный шпион… Через годы, когда Тухачевский был реабилитирован, Аня не то чтобы возликовала, но сказала с ноткой гордости: «Я всегда знала, что он невиновен». Много лет, до конца жизни, она жила на улице имени Тухачевского — такой вот отголосок её юношеской привязанности…

Перед самым окончанием техникума, перед распределением, три «городские» подружки решили: в село не поедем! Посылали выпускников работать в основном именно в сельские школы. Девочки выбрали другое: в то время по стране ширилось движение, зачинателем которого стала девушка по фамилии Хетагурова — «Девушки — на Дальний Восток!» А из предыдущего выпуска как раз несколько человек и послали в те края. Вот Аня, Зина и Шура так решили — будем проситься на Дальний Восток!

Все их однокурсники уже получили распределения, а они не идут в комиссию. Наконец пришли.

— Мы городские, в село не поедем, хотим на Дальний Восток, — заявила от имени всех Аня.

Директор разводит руками:

— Нет в этом году туда направлений!

Так ничего и не решили в первый раз. А через два дня директор снова вызвал их.

— Есть одно направление на Дальний Восток. Решайте, кому его дать?

Зина сразу подхватилась:

— Я поеду!

Подружки вздохнули, но оспаривать не стали. Знали, Зине в семье живётся очень трудно: у неё мачеха, у той — свои дети. И Зина давно говорила, что при первой же возможности уедет подальше от мачехи. Теперь такая возможность у неё появилась.

Ане и Шуре предложили две школы в посёлке Залужное — рядом с городком Лиски. Директор и учителя расписывали им те места: это посёлок городского типа, и клуб там есть, и кино, и танцы, и школы хорошие, рядом река, лес… Уговорили. Аня выбрала для себя школу № 17, относящуюся к железнодорожному ведомству. Тогда у ЖД (железной дороги) школы были по всей стране свои. Они выгодно отличались от просто городских и сельских. Учителя, работавшие в таких школах, имели те же льготы, что и железнодорожники — бесплатный проезд в поездах, продуктовый паёк… Шуре досталась другая школа.

Братья. Денис

Денис был на четыре года старше Ани. Как и все Волковы — высок, строен, красив. К тому же имел открытый, общительный и очень весёлый нрав.

Он окончил четыре класса школы и считался прилично образованным парнем. Учился хорошо. Когда Аня пошла в первый класс, она попала к тому же учителю. А в классе, на одной из стен, — выставка рисунков старших учеников. Самый лучший рисунок — изображение коня, — Денисов. И учитель в первые же дни сказал всем: