Хроники Риддика - [3]

Шагавший впереди охранник бросил взгляд на контейнер и раздраженно бросил:

— Головой надо было думать! Если живешь по звериным законам, значит, сиди в клетке. Такова жизнь!

Его товарищ пребывал в глубокой задумчивости, но тем не менее отозвался:

— Бедняга Павлов! В этой схватке у него не было шансов.

Первый без особой симпатии заметил:

— Решил, что если он такой сильный, то справится с кем угодно. Что его и погубило. Главное здесь не сила, а быстрота. — С этими словами он оглянулся и, обращаясь к живой ноше, заметил: — Тебе-то, Стерва, об этом рассказывать незачем, верно? Жизнь есть жизнь. А иначе — смерть. В том-то и дело. — В его голосе прозвучали угрожающие нотки.

Обитательница контейнера по-прежнему угрюмо молчала.

Шагавший впереди охранник по-прежнему вспоминал только что кое-как похороненного самоуверенного коллегу.

— От него одни были неприятности. Я с самого начала это знал. Просто носом чуял.

Следующий за ним охранник хотел было превратить услышанное в шутку, но промолчал. Ведь Павлов как будто и впрямь искал на свою голову неприятности. Вот и получил их сполна. Даже сейчас, помогая тащить контейнер, охранник старался быть предельно осторожным.

Наконец они добрались до пустой клетки. Из соседних клеток сверкали глаза и раздавался вой, но охранники не обращали на это внимания: одно дело доставить контейнер, и совсем другое — водворить узницу в клетку.

Опустив контейнер перед входом в клетку, три охранника встали по его сторонам, а двое принялись с опаской открывать, сняв при этом свои ружья с предохранителей. Дверца контейнера распахнулась, и охранники торопливо отступили назад.

Обитатели соседних клеток завыли еще громче. Пальцы охранников замерли на спусковых крючках, взгляды устремились на пространство между входом в клетку и контейнером.

Ровно ничего не произошло.

Тогда в ход пошли дубинки, которыми охранники принялись тыкать в вентиляционные отверстия контейнера. Послышалась приглушенная брань, которая лишь усилила их раздражение.

Не стало настроение лучше и после того, как узница ухитрилась вцепиться в одну из дубинок, вывернуть ее и укусить ее незадачливого обладателя за руку. Охранник громко завопил — жалкая пародия на вой из соседних клеток — и прижал укушенную руку к груди. На пол закапала кровь.

Ответственный за доставку охранник двинулся к контейнеру, его напарник — следом за ним. Дубинка в ход пока не пошла, но напарник на всякий случай вскинул ружье.

Применять оружие не пришлось, возможно, и к лучшему, поскольку прицелиться он все равно бы не успел. Обитательница контейнера опрометью метнулась в клетку.

Управляемая автоматикой дверь мгновенно захлопнулась, запоры встали на место. Механика была очень старой, но работала исправно. Охранники перевели наконец дух: доставка прошла более или менее успешно. Беспечный охранник, у которого узница ухитрилась вывернуть дубинку, получил то, что заслужил. Ничего, рука поболит недельку — не такой уж и суровый урок.

Дело сделано, теперь можно расслабиться. Узница надежно заперта в камере. Пора уходить. Прижавшись к решетке, им вслед смотрела та, которую они только что доставили. Девушка оказалась симпатичной, но больше всего напоминала искусно выкованный кинжал. Во всяком случае, спать рядом с ней следовало бы очень чутко. Лет ей было около семнадцати, девичьей нежностью она явно не отличалась. При виде человека, оказавшегося в их компании — хотя и за пределами досягаемости, — те, кто сидел в соседних клетках, завыли еще громче. Глаза их горели в бессильной жажде крови. Девушка отреагировала наконец на происходящее.

— А ну-ка, УБЛЮДКИ, ЗАТКНИТЕСЬ!

Учитывая то, с каким выражением и резкостью была произнесена эта фраза, пожелание было выполнено — секунды на две. Потом вой с новой силой возобновился. Девушка села в своей узкой клетке на пол — такой же неуютный и жесткий, как сама Крематория. Она заткнула уши, закрыла глаза и принялась медленно раскачиваться взад и вперед, бормоча что-то себе под нос, хотя слышать ее было некому.

Метель налетала волнами, крупицы снега, словно песчинки, больно секли лицо раздосадованного охотника. Правда, сейчас он был начеку и думал совсем о другом. Ему не до метели. Видимость — практически нулевая, но приборы позволяют видеть окружающую местность как среди бела дня.

И все-таки ему было холодно. Несмотря на теплую одежду, от холода и сырости он промерз до костей, однако действовал как всегда уверенно. Впрочем, даже если бы у него и дрожали руки, это не имело бы ни малейшего значения, поскольку его ружье предназначалось не для прицельной стрельбы, а для шквального огня и способно было разнести в клочья буквально все, что появлялось перед ним в радиусе ста сорока градусов. Указатели на ружье показывали, что оно заряжено и готово к стрельбе.

Ему повезло, что все работало как надо. Спектр здешнего неяркого солнца склонялся к ультрафиолету, зато и хищные обитатели планеты были очень агрессивны. Видимость практически нулевая, что, пожалуй, и к лучшему. За одним исключением: несмотря на современную экипировку и огромный опыт, Кодду никак не удавалось настичь жертву, и это начинало его раздражать. Поимка преступника и доставка его к месту назначения была для него, помимо всего прочего, предметом личной и профессиональной гордости. А сейчас все сроки давно уже истекли.