Хроники Расколотого королевства - [32]

Отдышавшись, Мошка помчалась дальше — не за тем, кто унес букварь, а за своим обидчиком. Вскоре выяснилось, что тот работает подмастерьем в лавке суконщика. Он раскладывал рулоны ткани на столе перед лавкой и держался так спокойно, точно это не он только что несся сломя голову с украденным букварем. Увидев Мошку, он не подал вида, что узнал ее. Но когда она приблизилась к нему почти вплотную, он отпрянул, чуть не сбив ее с ног, для вида встряхнув рулон изумрудно-зеленой ткани, взметнувшийся в воздух, точно змея. От Мошки не укрылась его самодовольная ухмылка. У него было приятное округлое лицо, и, судя по всему, он был из тех, кто не скупится на комплименты состоятельным покупательницам.

Мошка чувствовала, как внутри, там, где в животе пульсировала боль, разгорается пламя ярости. Казалось, оно готово выплеснуться из нее черной волной и поглотить все вокруг — столы с товарами, прохожих и даже дома вдоль улицы. Однако ничего не произошло — она по-прежнему стояла и смотрела на мальчишку, а тот не обращал на нее никакого внимания.

Тогда она решила оставить его в покое и догнать того, кто унес букварь. Но едва она сделала пару шагов к проулку, где скрылся вор, как подмастерье сбил ее с ног. Мошка упала на землю, вне себя от обиды и боли. Подавив желание броситься на этого гада, она сперва отползла подальше и лишь потом встала и отряхнула одежду.

Пока Мошка приходила в себя, она увидела странную картину.

Трое мальчишек из этой шайки заметили на другой стороне улицы молодого человека в коричневой треуголке и поспешили к нему. Они буквально облепили его, и все вместе направились в ближайшую аллею. На миг Мошке показалось, что они нашли себе новую жертву, но молодой человек позволил увести себя без всякого сопротивления.

Вдоль аллеи высилась каменная стена, местами порушенная, сквозь бойницы в ней проглядывало небо. Каждый житель Манделиона знал, что в незапамятные времена феодальных войн здесь проходил рубеж города. Мошка же оценила другое: на стену можно взобраться.

Пригнув голову, она поспешила раствориться в толпе, чтобы гнусный подмастерье потерял ее из виду. Плотный поток экипажей помог ей в этом. Она не сомневалась, что молодой человек с мальчишками находятся по ту сторону стены и что она разглядит их сверху. Подобравшись к стене, она нашла подходящее место и стала карабкаться, цепляясь за трещины и выбоины, в которых росли маргаритки с нежно-алыми лепестками.

Она доползла до бойницы и, осторожно заглянув через край, увидела, как молодой человек стоит перед мальчишками и что-то им объясняет. Одежда его была опрятной, но изрядно поношенной, а парик таким растрепанным, точно им, как куклой, накрывали заварочный чайник. На носу у него были аккуратные очки в металлической оправе, в руке он держал трость, а под мышкой — буханку хлеба.

Молодой человек свистнул в свисток, и внезапно к нему стали сбегаться дети. Мошка с изумлением смотрела, как за несколько секунд внизу набралось не меньше дюжины ее ровесников. Они расселись на траве, и каждый достал лист бумаги, пузырек с чернилами и перо. Там были и мальчишки, и девчонки — Мошка узнала девушку в желтом чепце, которую видела на развалинах школы. Последним появился подмастерье суконщика. Подходя к ним, он осмотрелся вокруг, словно ища кого-то, и уселся рядом со стройной девушкой в старом кружевном платке.

Если бы кто-то из них посмотрел на стену, он вполне мог заметить любопытную девичью головку с угольно-черными бровями.

— Что ж, — произнес молодой человек, — доброе утро.

После этого он взял буханку хлеба, легко разломил ее надвое и достал из нее небольшую потрепанную книжку.

— С того места, где мы остановились вчера, — сказал он, перелистывая страницы. — Вот: «Забота правительства — в том, чтобы защищать права слабых от произвола сильных, а не в том, чтобы защищать имущество сильных от отчаяния слабых»… Прошу прощения, это мы уже читали?

Он снова стал листать книгу, а дети тем временем усердно записывали каждое слово — Мошке казалось, что они ловят даже междометия.

Внезапно она осознала, что перед ней было не что иное, как… школа. Да, именно школа! Пусть не было ни здания, ни парт со скамейками, но был учитель, были ученики — а значит, была и школа.

У Мошки перехватило дыхание и ком встал в горле. Всю жизнь она оставалась изгоем, потому что умела читать и любила книги. Другие дети смеялись над ней, тыча пальцами и давая обидные прозвища, а взрослые ее побаивались, точно прокаженную. И вот теперь она нашла людей, разделяющих ее тягу к знаниям, но вынуждена прятаться от них! Почему судьба так жестока к ней?!

— Ага, вот здесь, — сказал учитель, найдя нужное место в книге. — «Сентенции об Истине». Автор тот же.

Он прочистил горло, чуть откинул голову и начал читать звучным голосом:

— «Истина опасна. Она рушит дворцы и свергает королей. Она заставляет смиренных брать в руки оружие и бунтовать против тиранов. Она поднимает в душе давнюю боль и бередит старые раны. Она — мать бессонных ночей и мучительных дней. И однако же есть нечто более опасное, чем Истина. Те, кто умалчивает Истину, приносят много больший вред. Возвещать Истину — значит рисковать многим. Иногда вестнику Истины приходится молчать, чтобы его не заставили умолкнуть навеки. Но даже если Истину нельзя высказать вслух, ее все равно надобно знать. Пускай вы не посмеете сказать Истину людям, никогда не лгите себе. У себя в голове я создал комнату, где храню те истины, что не смею озвучить. И в этой комнате сказал я себе, что короли никогда уже не вернутся в королевство. Никто не смеет этого сказать, но каждый знает — это Истина. В этой комнате я говорю себе: хорошо, что ушла тирания, ушла навек. Люди повесят меня за такие слова, но в их сердцах будет звучать шепот той же Истины. И еще в этой комнате я говорю себе, что пока простые люди не выбирают предводителей сами, они будут страдать — и это тоже Истина…»