Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте - [12]

– Нет, – спокойно отвечала владычица. – Не забывай, что еще вчера ты была в шаге от вступления в наш совет, но твоя последняя миссия… Да, ты действительно пренебрегаешь оракулом и явно показываешь свое пренебрежение его предсказаниями. Мы все это знаем. Знаем мы и то, что у тебя есть на это весьма веские причины. Но и ты знаешь, что в наш совет берут наиболее сильных и достойных и нет более крепких связей, чем между сестрами совета! Ты почти стала одной из нас, почти стала нам родной! Разве можем мы обрекать тебя на гибель?

Сильмара слушала речь владычицы, пытаясь уловить, насколько та честна и откровенна. Все попытки Сильмары услышать подвох в словах говорившей успехом не увенчались. Очень походило на то, что владычица говорила от чистого сердца и не кривя душой.

– Но теперь я обычная предводительница племени. Таких, как я, сотни тысяч! А значит моя судьба интересна совету сестер не более, чем судьба любой другой! – заявила Сильмара.

– Это неправда. Ты – сильнейшая из всех. А то, что мы исключили тебя из кандидаток, не сделало тебя слабее. Твои способности управлять нитями все так же велики. Большинство из нас не могло похвастаться такими же данными до вступления в совет! – сказала одна из сестер совета.

– К тому же, – продолжала другая сестра, – учитывая, что нас, сестер, осталось всего десять, рисковать никем из нас нельзя, ты это знаешь…

– Очень удобно, – перебила Сильмара, – а мной, значит, можно рискнуть, от этого никому хуже не будет?

– Прекрати! – возмутилась владычица. – Не заставляй нас принять решение об изгнании!

Сильмара замолчала. Похоже, она и впрямь начала перегибать палку. А позора изгнания еще никто не выдерживал. Успокоив свою взрывную натуру, она перешла ближе к делу.

– Хорошо, решение совета – это закон для любого из племени детей драконов. Я готова выполнить миссию посла.

Глава 4. Томительное ожидание

Уже третий день братья во Христе и рыцари богородицы пребывали в лагере русичей. Лагерь, правда, скорее походил на большое поселение или даже небольшой город, обнесенный деревянным частоколом, с домами и теремами внутри. Интересной особенностью лагеря было то, что дозорные деревянные башни находились не только по периметру вдоль забора, а и внутри, прямо посреди улиц. Зачем это было нужно, никто из рыцарей не понимал, но складывалось ощущение, что для наблюдения за самим городком.

Жили рыцари в небольшой избе, по соседству с которой были еще две такие же, но в них никто не жил. Все три избы были обнесены общим забором. У калитки, снаружи забора, всегда дежурили двое русичей в полном боевом снаряжении. Выходить за забор рыцарям запрещалось.

Внутри изба, куда поселили рыцарей, состояла из одного помещения. Три стены из четырех были оборудованы двухэтажными кроватями, а посередине стоял прямоугольный стол с шестью стульями. То есть хотя рыцарей было четверо, но все было оборудовано для проживания шестерых человек.

В первый же день, когда рыцарей привели в лагерь, их обследовал местный знахарь, который все время причитал и сожалел, что нет больше с ними девок, они, мол, в два раза быстрее раненых на ноги поднимали. Но несмотря на причитания, знахарь свое дело знал. Что-то пошептал возле Генриха и Ульвэ, положив им на головы руки, и от мучившей обоих головной боли и тошноты ничего не осталось.

А вот с Михасом и Трувором лекарь возился намного дольше. Но в конце концов, подивившись живучести Трувора, в которого угодило пушечное ядро, изрек, что пока ничего не ясно, надо ждать. Михаса же уверил, что скоро хребет срастется и он будет бегать как раньше.

Знахарь навещал воинов два раза в день, утром и вечером. Михаса поил какими-то пахучими отварами, а Трувора натирал мазью, все время что-то нашептывая.

Кроме знахаря три раза в день рыцарей навещал следопыт Прошка, который приносил им еду и все время пытался шутить и разговорить рыцарей. Но последние почти не шли на контакт, предпочитая отмалчиваться, и лишь интересовались, когда их примет местный воевода.

Настроению рыцарей удивляться не стоило. Как ни крути, а чувствовали они себя именно пленниками, а не гостями, третьи сутки томительного ожидания давали о себе знать. Прохора вообще воспринимали как надзирателя, лишь к знахарю относились с невольным уважением.

Вот и сейчас угрюмый Ульвэ сидел за столом, нервно барабаня пальцами по его деревянной поверхности.

– Ну что, Генрих, как думаешь, долго нас еще русские откармливать будут?

Генрих, никогда не отличавшийся болтливостью, и сейчас ответил не сразу.

– Подождем, а там видно будет.

– Ну да, конечно, куда уж виднее… – проворчал недовольный вечной неразговорчивостью Генриха Ульвэ. – Я вон смотрю, и Михас не особо беспокоится, знай молится своей богородице, да ждет когда хребет зарастет, даром что подняться пока не может.

Ворчаний Ульвэ ушедший в себя Михас не слышал. И хотя действительно был человеком очень верующим, но сейчас он не был увлечен молитвой, а вспоминал, как братья тевтонского ордена принимали его в свои ряды.

Михас был чистокровным немцем и членом старого дворянского рода, что и позволило ему быть принятым в орден рыцарей богородицы. Михас заранее знал, что быть членом ордена означало лишить себя многих жизненных удовольствий, но ради веры в Христа, который принял мучения за все грехи человеческие, Михас был готов и на большее.