Хроники объявленного Апокалипсиса - [92]

— Бабушка, ещё только половина девятого!

Поэтому мы с ней успели сделать маленькую постирушку и пока бельё крутилось в стиральной машине, я успела пообщаться с дочерью и мы вместе даже прочитали одну сказку. Моя Алёнушка вся пошла в меня. Она была такая же крупненькая, крепенькая девочка со светло-русыми волосами, прелестным курносым носиком-кнопкой и ямочками на розовых щёчках, как и её мама. Ребёнок у меня действительно был не по годам развитым. Говорить Алёнка начала, когда ей ещё не было и года и тогда же пошла. Жаль только, что этого так и не увидел наш папа. Он умер почти шесть лет назад, за восемь месяцев до рождения нашей дочери совершенно нелепой смертью. Прекрасный пловец, он поехал с друзьями на рыбалку, решил искупаться, нырнул и больше так и не вынырнул. Тело его водолазы так и не нашли. Так я, прожив с мужем всего полтора года, стала вдовой, да, и то не сразу, ведь тело его не нашли, а у нашей милиции закон такой, нет тела — нет дела. Мне так и сказали: — "А вдруг ваш муж просто уплыл, а не утонул? Он возьмёт и объявится через полгода, а мы его в покойники записали." Однако, Володя не объявился ни через полгода, ни через год, ни через три, он утонул, а не сбежал, да, и с чего бы это ему было сбегать. Жили мы с ним душа в душу, я его очень любила, а он у меня не был кобелём.

Да, с мужем мне просто повезло и тем больше было моё горе, когда я его потеряла. Как и я, он был сирота, только я потеряла родителей, когда мне было уже девятнадцать, они впервые в жизни решили слетать за границу, в Египет, и погибли в авиакатастрофе. Их тел тоже не нашли, ведь самолёт упал в Красное море, а там полно акул. Володины родители погибли, когда ему было всего четыре годика и он воспитывался в псковском детдоме, но хотя и был детдомовским, вырос замечательным человеком. Нас с ним роднило даже то, что мы оба по профессии были автомобилистами. Он после армии, закончил МАДИ, а я питерский политех, но тоже факультет автомобилестроения. Закончив институт, он вернулся в не такой уж и родной для него Невель потому, что здесь у него жили армейские друзья и тут ему наше долбанное государство вместо отошедшего городу дома, предоставило ему комнату с подселением. Правда, Володя не стал на них полагаться и открыл сначала скромный гаражный автосервис, а потом развил его, ну, а я, закончив институт, как-то раз, думая куда бы пойти работать, зашла в его автосервис, мы поговорили и уже на следующий день я, к удивлению мужиков, стала работать у него двигателистом. А что, в инжекторах я разбираюсь на зависть всем мужикам и не только в них одних. Ну, а через два месяца мы поженились и я сразу же стала совладелицей автосервиса, продала родительскую квартиру в Питере, в Невеле ведь у меня жила в трёхкомнатной квартире бабушка, и вложила все деньги в теперь уже наш с Володей автосервис.

И вот ведь что удивительно, пока мой Володя не встал прочно на ноги, в том числе и с моей помощью, он и знать не знал, что у него есть столько родственников. Все они вспомнили о своём племяннике только тогда, когда мы купили себе пусть и не новый, но шикарный джип "Чероки" и достроили дом за городом, неподалёку от озера Невель. Володя, добрая душа, помогал им как деньгами, так и принял двух своих дядьёв на работу. После его гибели я грешным делом думала, что это они помогли ему утонуть. А ведь действительно, о чём ещё я могла подумать, когда они стали отсуживать у меня и наш с Володей загородный дом, и автосервис, который мы построили на мои деньги? Ну, с этим у них ничего не вышло. Володя, словно предчувствовал беду, и за пять месяцев до своей гибели составил завещание, а до того, как оно вступило в силу, я руководила автосервисом, как его совладелица. Да, тяжело мне пришлось тогда, особенно в последние месяцы беременности, но мне помогли трое друзей Володи. Ничего не требуя взамен, они вытолкали взашей Володиных дядьёв, набили морды нескольким работягам и всё как-то постепенно образумилось, вот только Алёнку с первых же месяцев вместо яслей я брала с собой на работу и только когда моему ребёнку исполнилось четыре годика, стала оставлять с бабушкой. С совсем маленьким ребёнком она справиться не могла, да, оно и понятно, ведь бабе Кате уже восемьдесят девять лет.

Ровно в десять Алёнка была в своей постели, а я, повесив бельё на балконе и в ванной, смогла, наконец, сесть за компьютер. Сегодня в автосервис, под вечер, привезли перевёртыш, джип "Рейнджровер", который меня попросили восстановить за три недели, а потому я первым делом полезла в почтовый ящик. Ещё на работе я связалась со своими коллегами, москвичами, которые специализировались именно на "Рейнджроверах", и запросила у них кое-какие запчасти, желательно бэушные. Москвичи сработали оперативно и выслали целый список того, чем они реально могут мне помочь, с указанием вполне божеских цен. Они были таковы, что мне, в погоне за лишней копейкой, не имело никакого смысла посылать в Москву свою машину и я бросила им на мыльник письмо, чтобы они завтра же отправили мне всё железо, стёкла и радиатор. С краской я могла разобраться и сама. У меня была отличная малярка и два хороших маляра. От того, что мне удалось купить крышу вместе со стойками, да, ещё и заднюю дверь, я сразу же повеселела. Эдак я уже дней через десять, если не раньше, выкачу джип за ворота, а хозяин пообещал выплатить премию за скорость и качество. Относительно качества я не волновалась, а вот скорость как раз полностью зависела от того, как быстро я смогу купить нужное железо.