Хроники объявленного Апокалипсиса - [156]

Весь второй день я занималась тем, что мастерила большой биосинтезатор. Через полтора часа после нашей вылазки из степи притащили первого кита и на третий день зелёные лепестки стали превращать его в солярку, причём та вытекала из биосинтезатора отнюдь не тоненькой струйкой. Это позволило начать на четвёртый день эвакуацию в Каражал жителей Жайрема. Каражальцы за это время успели не только вдоволь напиться чистой воды, но заодно помыться и постираться. Поэтому они очень сильно отличались от жайремцев. Только на пятый день я приступила к решающему мероприятию. После того, как зелёные лепестки слопали тонн десять вяленой рыбы, собранной каражальцами, дно бассейна было устлано ими сантиметров на тридцать в толщину. Как выяснилось, в артезианской скважине снова появилось давление, а потому нам пришлось поломать голову, как запустить в подземное озеро зелёных лепестков. К счастью в Каражале имелось три скважины и обсадная труба каждой имела в диаметре четыреста миллиметров. А ещё на станции нашлось пять железнодорожных цистерн из-под дизтоплива. Мы прорезали в торцах трёх цистерн бензорезом дыры, как хорошо, что я сумела сберечь три баллона кислорода, приварили к ним воронки и мы, приварив к оголовкам скважин трубы, установили над ними эти "стаканы", закрыли задвижки, ведущие к насосам и открыли задвижки самих скважин. Хорошо, что давление было всё же не слишком велико, наполнив цистерны почти на три четверти, уровень воды перестал подниматься. Мы стали загружать в них зелёных лепестков и те немедленно устремились вниз.

Всё это время Игорь не только очищал воду в бассейне, перерыв был сделан всего на четыре часа, но и активно кормил зелёных лепестков, заставляя их размножаться. Поэтому во все три скважины он загружал их буквально по тонне в день. Ну, а мы тем временем строили бронепоезд и чем ближе к концу была наша работа, тем чаще некоторые старухи кричали, чтобы мы не смели убивать их детей. Офигеть можно, они считали, что колбиты способны образумиться и вернуться домой белыми и пушистыми после того, как сожрут ещё невесть сколько человек. В общем дело приобрело совершенно неожиданный поворот. С одной стороны после того, как мы совершили вылазку на "Уральчике", прошло десять дней и колбиты за всё это время ни разу не приблизились к Каражалу, в который из Жайрема перевезли всех его обитателей, а им там жилось не сладко. Именно поэтому некоторые старые казашки считали, что всех остальных колбитов не нужно трогать, мол они успокоятся и вскоре вернутся обратно в город, мол урок им уже преподали. С другой же стороны разведчики полковника Бекбулатова, совершившие на трёх бронированных машинах пехоты разведывательную вылазку отметили увеличение численности колбитов там, где железнодорожная ветка, идущая к Каражалу, соединяется с дорогой, ведущей из Жезказгана в Караганды, которую я до сих пор называла по старому, по-русски, Карагандой. Ясное дело, чем всё это пахло.

В общем утром одиннадцатого дня, когда только и оставалось, что загрузить в бронепоезд оружие, патроны и личный состав полка Айдара Бекбулатова, мы все собрались в кабинете у Тимофея на военный совет. Пригласили мы на него и нескольких женщин из числа тех, кого я считала трезвой оппозицией. Вот как раз они-то и устроили мне самую настоящую обструкцию. У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда Нина, жена Тимофея, которая раньше работала управляющей местным банком, сказала:

— Валя, огромное тебе спасибо за воду, ты нас всех спасла, но не надо подстрекать наших мужчин к тому, чтобы перестрелять этих несчастных, ушедших из городов в степь. Ты сядешь в свой бронированный "Урал" и уедешь в Москву, а нам здесь жить.

Тимофей, посмотрев на неё изумлённо, тотчас проворчал:

— Знаешь, Нинуля, наверное всё произойдёт несколько иначе. Мы превратим "Кразы" в точно такие же броневики, как "Уральчик", изготовим колёса пошире, чтобы в песке не вязли, поставим на них бронированные вагоны, посадим в них всех, кто мечтает уехать в Россию из этих песков, а ты оставайся здесь и живи, как тебе вздумается. Только запомни, детей и внуков я заберу с собой, а ты, если тебе так хочется, достанешься колбитам на завтрак, а может быть на ужин. Это уж как получится.

Кивнув, я добавила:

— Нина, я ведь не против того, чтобы уехать. Крупнокалиберные пулемёты мне на "Уральчик" ребята Айдара поставили целых четыре штуки и к тому же дали ещё шесть "Печенегов" с патронами, да, и выстрелами к "Шмелям" обеспечили, целых тридцать штук дали, так что я не пропаду. Ну, а как намерены поступить все остальные каражальцы и жайремцы, это уже их дело.

Масла в огонь подлил Айдар, сказав со вздохом:

— Да, чувствую я, что придётся мне здесь погибнуть из-за нескольких выживших из ума старух и сотни, другой дур, считающих их мудрыми женщинами вместо того, чтобы спасти сотни тысяч жизней одним ударом. И вот ведь что обидно, Валя, когда колбиты в один прекрасный день возьмут штурмом Каражал, после того, как эти твари нас сожрут, они на этом не остановятся, а пойдут сначала на Кызылжар, потом на Жезказган, а затем развернутся и двинут всей ордой на Караганды. Они ведь как-то чувствуют, где им нужно собираться в стаю.