Хроники незабытых дней - [33]
Наконец документы были собраны и ушли в таинственную «инстанцию». Теперь будущее решали какие-то дяди, копавшиеся в моей унылой биографии.
Наступило время различных собеседований и прививок. Через два месяца нас с Ирой пригласили в Тяжпром и вручили заветные синие паспорта. Затем меня направили в ЦК сдавать партийный билет на хранение. Вылет назначили через два дня.
Закончился очередной этап моей жизни, я распрощался с редакцией, с людьми, которым был многим обязан. Как ни банально звучит, «Советский экспорт» стал для меня не только школой творчества, но и высшей школой исполнительской дисциплины, что немало помогло в дальнейшей работе.
И вот, все мытарства позади. Замордованные инструктажами и собеседованиями, плохо соображавшие от радости, мы окончательно запаковали чемоданы и коробки и устроили прощальный ужин для самых близких.
Утром следующего дня меня подозвали к телефону. Казённый, неприятный голос потребовал привезти паспорта обратно. Якобы не было билетов на ближайший рейс. Кто же поверит! Сквозь треск и шорох плохой телефонной связи явственно слышались удары колокола, который звонил по мне. Несколько дней сидели с Ирой в пустой комнате, переходя от надежд к полному отчаянию. Думалось тоскливо и как-то отстраненно. На чём прокололся? Припомнили приводы в милицию в юности? Ляпнул что-нибудь по Ближнему Востоку в Домжуре? Не зря говорила бабушка: «Подведёт тебя твой длинный язык под монастырь».
Спросить не у кого, объяснений в таких случаях не дают. Впереди маячили недели в поисках работы, неизбежные объяснения с кадровиками и раздача долгов, набранных в надежде на будущие немыслимые заработки. «Не долго музыка играла…» — крутилось в голове заигранной пластинкой.
Беспрерывно звонил телефон. Мы выбегали в коридор первыми, но звали не нас. Кажется, никогда прежде соседи не болтали по телефону так часто. И всё-таки, через несколько дней подозвали к телефону и меня. Тот же, но на этот раз, звучавший небесной музыкой голос, приказал прибыть в Шереметьево через два дня. Паспорта и билеты получим на месте.
Рано утром в день вылета вызвали такси. По законам жанра автомобиль сломался, не доезжая несколько километров до Шереметьево. Поймали другую машину и, перекидав в неё двести килограммов груза, примчались во время. Зря торопились, рейс перенесли на ночь. Родина не спешила расстаться со своими лучшими людьми. (Цековские работники заверяли, что направляют за рубеж «лучших из лучших», в чём я сильно сомневался). Видимо мне не везло. В дальнейшем довелось немало поработать в разных «заграницах» и, хотя, раздуваясь от гордости, я причислял себя к «лучшим» с таковыми там был явный напряг. Что касается МИДовских работников, намертво замурованных в посольствах и консульствах, то о них лучше промолчу. Ну, это так, к слову пришлось.
А пока, оставив багаж в камере хранения аэропорта, вернулись домой под недовольное бурчание соседей.
И вот, свершилось, мы сидим в самолёте авиакомпании «Индиан Эйрлайнс». Просторный салон «Боинга» благоухал незнакомыми ароматами, смуглые стюардессы в ярких шёлковых сари зажгли палочки сандала и разнесли незнакомую советским людям «фанту». Звучала тихая восточная музыка. Слегка обомлев от такой благодати, немногочисленные сограждане, включая меня, вмиг стали любезными и предупредительными. Ведь мы почти за границей.
Начали прогревать двигатели, когда сидевшие впереди подвыпившие молодые люди, явно индийские студенты, вдруг стали шуметь и даже как будто драться между собой. Один из них поднялся и, обернувшись к нам, на хорошем русском языке громогласно заявил: — Я пять лет прожил в Москве. Что вам сказать, херовая эта страна! Салон притих. Как все советские люди, я часто и с удовольствием материл родимую власть, но, будучи русским интеллигентом, не терпел, когда подобное делали чужие. Как говорится, хоть я и некрасив, но это моё лицо, и оно у меня одно. Чтобы прекратить это красноречие, я отстегнул ремень и поднялся с кресла. Зная мой характер, Ира повисла на руке. — Сиди, выведут обоих. Опять не улетим.
Пока препирались, парня усадили его друзья. «Боинг» взял разбег и взлетел.
Глубокой ночью самолёт сделал промежуточную посадку в Тегеране. Чтобы не искушать судьбу, мы решили не покидать салон. И вот, в раннее, но уже невероятно знойное мартовское утро 73-го года мы, наконец, ступили на древнюю и прекрасную землю Индии. И пока правящая партия, напрягаясь, крепила систему швейковского идиотизма внутри страны, я три года гордо нёс бремя белого советского человека в джунглях Бихара. P.S. Первое, что сделал, разместившись в гостинице в Нью-Дели — послал в редакцию, конечно в конверте, открытку с изображением одного, не самого скромного барельефа, из всемирно известного храма любви в Каджурахо. Скульптурная группа состояла из нескольких пар мужчин и женщин в немыслимых позах решавших демографическую проблему Индии ХI-го века. В сопроводительной записке я рекомендовал Пете Ступишину поместить открытку в стенгазете под заголовком «Дело „гомобабелей“ живёт и побеждает». К сожалению, открытка не дошла до редакции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автором и главным действующим лицом новой книги серии «Русские шансонье» является человек, жизнь которого — готовый приключенческий роман. Он, как и положено авантюристу, скрывается сразу за несколькими именами — Рудик Фукс, Рудольф Соловьев, Рувим Рублев, — преследуется коварной властью и с легкостью передвигается по всему миру. Легенда музыкального андеграунда СССР, активный участник подпольного треста звукозаписи «Золотая собака», производившего песни на «ребрах». Он открыл миру имя Аркадия Северного и состоял в личной переписке с Элвисом Пресли, за свою деятельность преследовался КГБ, отбывал тюремный срок за изготовление и распространение пластинок на рентгеновских снимках и наконец под давлением «органов» покинул пределы СССР.
10 декабря 2015 года Петр Яшек прибыл в аэропорт столицы Судана города Хартум, чтобы вылететь домой, в Чешскую Республику. Там он был задержан суданской службой безопасности для допроса о его пребывании в стране и действиях, которые, в случае обнаружения, поставят под угрозу преследуемых христиан, с которыми он встречался. После задержания, во время продолжительных допросов, Петр понял, что в ближайшее время ему не вернуться к своей семье… Вместо этого Петру было предъявлено обвинение в многочисленных особо тяжких преступлениях, и он был заключён в тюрьму на 445 дней — только за то, что предоставил помощь христианам, преследуемым правительством Судана.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Книга А. Иванова посвящена жизни человека чье влияние на историю государства трудно переоценить. Созданная им машина, которой общество работает даже сейчас, когда отказывают самые надежные рычаги. Тем более странно, что большинству населения России практически ничего неизвестно о жизни этого великого человека. Книга должна понравиться самому широкому кругу читателей от историка до домохозяйки.
Книга рассказывает о жизни и творчестве ленинградского писателя Льва Канторовича, погибшего на погранзаставе в первые дни Великой Отечественной войны. Рисунки, помещенные в книге, принадлежат самому Л. Канторовичу, который был и талантливым художником. Все фотографии, публикуемые впервые, — из архива Льва Владимировича Канторовича, часть из них — работы Анастасии Всеволодовны Егорьевой, вдовы писателя. В работе над книгой принял участие литературный критик Александр Рубашкин.