Хроники Мировой Коммуны - [50]

– Ну что, пора на вокзал? – ​сказала Алиса, оторвавшись от созерцания ночного неба.

– Наверное. Остановимся на два дня в Каире, а потом на пять дней в Риме, как и планировали? – ​спросил Роберт.

– Обязательно, – ​согласилась Алиса, – ​ты ведь, как я помню, не был в Каирском музее, а я с удовольствием поброжу по нему еще раз. А Рим, конечно, и за месяц не посмотришь, но … каникулы все-таки конечны.

– На Земле так много интересного, – ​сказал Роберт, – ​когда я рос на острове, я и не представлял, сколько всего можно увидеть!

– Знаешь, как ни удивительно, но мы с тобой похожи, – ​ответила Алиса, – ​Ты вырос на маленьком острове и не покидал его пределы до тех, пор, пока не приехал учиться в Core. Я выросла на Марсе – ​чудесной планете, но планете большей частью мертвой, посреди безжизненных пустынь которой есть пока только семь небольших городов под куполами, и которая еще только будет преобразована нами. Мы оба почти не видели Землю.

– А ведь раньше люди рождались, жили и умирали, не видя ничего, кроме своей деревни и, может быть, время от времени – ​ближайшего городка, – ​задумчиво сказал Роберт.

– Да, так было веками, и вплоть до Битвы Битв большая часть населения планеты даже не помышляла о путешествиях. Но скоро они станут доступны каждому. Мы с тобой увидим все континенты Земли, а когда-нибудь, через много лет, думаю, проплывем на корабле по долинам Маринер.

– Это будет … нескоро.

– Даже при достигнутой сейчас продолжительности жизни такое возможно, – ​ответила Алиса.

Поезд монорельсовой дороги почти беззвучной тенью скользил в ночи, унося Алису и Роберта от берега.

– А в Ленинграде сейчас снег, – ​заметил Роберт, глядя на экран терминала с прогнозом погоды, – ​интересно, что я так и не встретил Новый год со снегом.

– Большинство жителей Земли в Новый год не видит снега, – ​заметила Алиса, – ​но мы можем встретить следующий Новый год в Ленинграде, или поехать куда-нибудь в один из секторов Сибири – ​там снега будет много! И, думаю, ты не жалеешь о том, как встретил этот Новый год!

– Нет, конечно, – ​согласился Роберт, – ​снег подождет. Я не откажусь встретить следующий Новый год, например, на Луне, тем более, что туда лететь меньше, чем подниматься на лифте до космопорта.

Алиса и Роберт приехали на уже хорошо знакомый им обоим центральный вокзал, расположенный внутри пирамиды. Величественный экспресс-маглев как раз прибыл, когда они поднялись на платформу.

– Кстати, такую железную дорогу, от Кейптауна до Каира, мечтал построить один британский империалист, где-то на рубеже XX века. Мечта так и не осуществилась, хотя после Первой мировой войны британские колонии протянулись с севера на юг через всю Африку, – ​заметила Алиса, когда они с Робертом уже сидели в просторном салоне вагона.

– Дорогу построили только после Битвы Битв? – ​спросил Роберт.

– Да, и она служит не для вывоза богатств из колоний, а для развития Зависимых территорий, ну и сообщения со станцией космического лифта, конечно, хотя есть еще и линия маглева до порта Момбасы.

– Похоже, леди История действительно не лишена чувства иронии, – ​вспомнил Роберт изречение одного из основателей Core.

– И имеет привычку сворачиваться в спираль, – ​закончила Алиса.

Маглев тронулся и, набирая скорость, помчался на север, рассекая воздух и освещая дорогу перед собой прожекторами на обтекателе, где, в самом центре, сверкала рубиновая пятиконечная звезда.

Ия Корецкая. Граница росы

Она не поехала на праздник. Есть и позаслуженнее. Пятилетка на посту директора Рабкрина вымотала вконец, так что ротация кадров была избавлением. Новый двадцатичетырехлетний парнишка-директор, успевший уже поруководить логистикой коммуны в Сахаре и целой космической станцией, занял место за столом в кабинете, покрытом по традиции антикварным зеленым сукном. Какое облегчение снова стать частным лицом!

В середине ночи она проснулась от шелеста душистой травы и звона цикад. Накинув шаль, вышла из гостевого домика на тропинку и направилась вдоль опушки леса куда глаза глядят. Вдруг её поразила мысль, что только теперь, впервые в истории – ​можно идти вот так вот через ночную тьму в любом уголке планеты, без страха быть задержанной, изнасилованной, униженной и ограбленной, зная что каждый встречный лишь улыбнется тебе и махнет рукой.

Впереди простиралась следующая часть жизни, не меньше пятидесяти лет активного поиска, новых знакомств и приобретения знаний. Чем же занять столько открывшегося ей свободного времени? Может быть, взять отпуск на шесть месяцев или год? Интересно, как выглядят нынче очищенные от следов уличных боев и бомбежек пагоды Мьянмы, улочки Джорджтауна, небоскребы Омана? Полмира она объездила по необходимости, а отдыхать по-настоящему, путешествовать и осматривать достопримечательности – ​возможности никогда не было.

Партизанская война в отряде освобождения, куда Соледад попала семнадцатилетней девчонкой, потом борьба с преступностью в Бразилии, расчистка трущоб в Карачи, ирригация Бангладеш… Академия народного хозяйства, куда направила партия её, полуграмотную, не знающую толком ни математики, ни истории. Ребенок, которого она родила в джунглях, вынуждена была отдать бабушке – ​и никогда больше не видела ни сына ни матери, с того дня как эскадроны смерти пришли в индейский поселок. Дети погибших товарищей, которых она взяла на воспитание позже – ​и по ночам рыдала в полотенце на кухне оттого, что это не её Владимир, – ​а по утрам от чувства вины перед маленькой Эрикой и угрюмым Нгуеном. Они росли, ходили в садик, потом интернат – а это чувство не проходило, ныло сердце оттого, что она смогла дать им слишком мало любви, тепла, времени, став довеском к привычной боли и памяти о родителях и младших братьях, о любимом, погибшем от пули наркодилера уже после победы…