Хроники Манипулятора - [38]

— Мистер Гиффет, я не спрашиваю, как вы все это провернули, и не пытайтесь меня убедить, что ваше участие минимально. Мы гоняемся за Касталем не первый год. Я хочу узнать другое.

— Я вас слушаю.

— Чего вы хотите?

— От вас я хочу понимания, что мы на одной стороне. И что в будущем с высокой вероятностью мы можем снова оказаться друг другу полезны.

— То есть за нами должок.

— Между партнерами не должно быть долгов. А вот обязательства я очень ценю, мисс Нельсон.

— Насчет этого не беспокойтесь. После такого подарка я могу говорить за всех. Мы окажем вам любую поддержку в рамках закона.

Джонни потянулся:

— Ну, вот и прекрасно. Также я хочу присутствовать во время слушаний по делу Матео Касталя.

— Это даже не обсуждается. Мы будем рады видеть вас в суде.

— Спасибо, Мария. А теперь позвольте мне телефон. Я должен позвонить домой.

Родни отошел к борту и зажег сигарету. Не сказать, что все встало на свои места, но хотя бы теперь он чувствовал, что находится в реальном мире. Гангстеры внизу грязно ругали полицейских, те давали самым ретивым тычки, персонал испуганно жался к стенам. Все так, как обычно и бывает. К нему подошел Майкл Кирстон из Интерпола.

— Позвольте сигарету? — Стюарт достал пачку. Полицейский покосился на нее виновато, вытащил одну и закурил. — Всегда тянет курить на воде. Ничего не могу поделать. Скажите, Стюарт, вам не кажется странным, что мы сработали без единого выстрела, если не считать Касталя?

Родни пристально посмотрел на него:

— Кажется.

— Мои люди сейчас делают опись огнестрельного оружия на борту. Вы знаете, что интересно?

— Не имею ни одного предположения.

— Все оружие испорчено. То есть совершенно все оружие на борту совершенно испорчено.

Родни поднял правую бровь.

— У всех стволов вынут ударник. Спрашивается, зачем вообще таскать с собой пушку, у которой вынут ударник? Вы что-нибудь понимаете?

— Зачем вынимать из табельного оружия ударник, я не понимаю.

— И где, интересно, они их хранят? Мы ничего не нашли.

— И не найдете. — Стюарт, наконец, понял, что могло издавать такой одинаковый плеск вчера вечером.

— Простите?

— Это такая местная традиция. Накануне облавы выбросить ударник за борт. Наверное, на счастье.

Они молча курили, глядя на море.

— Скажите, Стюарт, вам не кажется, что все это очень странно?

— Думаю, что мне бы так казалось, если бы тут не было мистера Гиффета.

— Что вы хотите сказать?

— Не пытайтесь понять, сэр. Это, похоже, бесполезно.

Родни развернулся на каблуках и пошел в каюту. Если все кончилось, он имеет право немного поспать.

Джонни вернулся домой вечером того же дня. Его ждали, и это было очень приятно. Он жутко устал. Матео Касталь оказался очень сильным Светлым, держать его под контролем было утомительно, не говоря уже о полусотне его подручных. Тем не менее Гиффет сделал все, что мог, чтобы облегчить работу полиции. Он даже отказался встречаться с Томом, пообещав ему, что все расскажет завтра. Они провели чудесный вечер с Лаурой и Ричи, которые давали ему самое сильное лекарство от морального истощения — свою любовь. Джонни чувствовал ее так же сильно, как чувствовал ненависть, последние недели окружавшую его со всех сторон. Особенно сильно источал ее Матео. Этот Светлый ненавидел весь мир. Он был душевным калекой; таким его сделала жизнь и он сам. Касталь стремился к власти любой ценой и применял свой дар самым ужасным образом. Его чи’а была темна, как стоячая болотная вода, и так же опасна. Джонни, как и обещал, разрушил все, что создал этот человек, потому что все созданное им было предназначено для получения денег через человеческие страдания. Его организация торговала наркотиками, людьми, органами, сексом и насилием. Если бы Джонни вовремя оказался с ним рядом! У него такой огромный потенциал, а он использовал его так неправильно… Гиффет вздохнул уже в который раз за вечер.

— Ну что ты, мой красавчик? Рассказать не хочешь? — Лаура гладила его по голове: они слушали легкий джаз и пили вино. Ричи рассказывал какие-то байки, которые принес из нового колледжа.

— Я встретил человека, который ушел по дороге, ведущей в ад, и все потому, что ему не показали другого пути. И он так далеко смог зайти… Столько сделать плохого. А мог бы сделать столько же хорошего…

— А что он делает теперь, этот человек?

— Он арестован. Его будут судить и накажут за все его дела.

— Тогда что же ты вздыхаешь? Теперь он никому не причинит зла.

— Знаю, малышка. Но сколько еще в нашем мире таких людей, которым нужно помочь выбрать правильный путь, и как их всех отыскать?

— Ого, куда тебя занесло, милый. Уж не ты ли должен их всех найти и научить? Тогда тебе придется открыть школу и стать миссионером.

— Ну вот, а ты еще спрашиваешь, что я тут все вздыхаю! — Джонни ухватил ее за талию и перекинул к себе на колени. — А ты будешь моей священной реликвией.

Они целовались, а Ричи кидался в них скомканными бумажками. Джонни был счастлив. Он подумал, что идею со школой вполне серьезно стоит обмозговать, но не сейчас. Сейчас он не хочет ни о чем думать — сейчас он будет чувствовать, просто чувствовать.

Они с Томом встретились на следующий день в офисе. Джонни немного пришел в себя и был готов давать объяснения. Том уже ждал его в «секретной комнате». Когда Гиффет вошел, друг горячо обнял его.