Хроники Маджипура - [38]

Пробиться к Ариоку оказалось невозможно, настолько плотно стояла толпа.

«Безумие, – снова и снова повторял Гиделон. – Безумие!» Но я знал другое: я видел, как подмигнул мне Ариок, и понял его. Это было вовсе не безумие. Понтифекс Ариок нашел лазейку, как выбраться из Лабиринта. Будущие поколения, я уверен, станут считать его имя символом глупости и нелепости, но я знаю, что он совершенно нормальный человек.

Человек, для которого венец стал тягостью.

Так, после позавчерашнего необычного случая, у нас появились новый Понтифекс, новый Коронал и новая Леди Острова Сна. Теперь ты знаешь, как все произошло.

Калинтан закончил рассказ и надолго приник к чаше с вином. Силимэр смотрела на него с выражением, казавшимся молодому человеку смесью жалости, презрения и любви.

– Ты как малое дитя, – сказала она наконец. – С твоими титулами, верноподданическими выражениями и прочими узами чести. Но я понимаю, сколько тебе пришлось пережить и как это на тебя повлияло.

– Есть еще кое-что, – заметил Калинтан.

– Вот как?

– Коронал Лорд Гиделон, прежде чем удалиться в свои покои и заняться всеми этими перевоплощениями, назначил меня своим помощником. На следующей неделе он уезжает в Замок, и… естественно, я обязан быть рядом с ним.

Ее изумительные бирюзовые глаза смотрели на него.

– Я родилась в Лабиринте, – сказала Силимэр, – и люблю то, что дорого всем здешним жителям.

– Это твой ответ?

– Нет, – Силимэр покачала головой. – Ответ ты получишь позже. Чтобы привыкнуть к великим переменам, мне требуется гораздо больше времени, чем всем твоим Понтифексам и Короналам. -…ты ответила?

– Потом, – повторила она и, поблагодарив за вино и рассказ, оставила его за столиком.

Немного погодя Калинтан тоже поднялся и устало направился к себе, слыша, как повсюду судачат о новостях. Как гудение комаров над ухом, доносились слова о том, что Ариок теперь Леди, Струин – Понтифекс, Гиделон – Коронал. Он вошел в свою комнату и попытался уснуть, но сон не шел, и он уныло думал, что разлука с Силимэр оказалась роковой для их любви, и что вопреки ее намеку она отвергла его. Но он ошибался, через день она прислала записку, что готова ехать с ним, и когда Калинтан занял свое место в Замке, Силимэр была рядом с ним, как и много лет спустя после того, как он первым приветствовал Коронала Лорда Гиделона. Его пребывание на посту помощника было кратким, но веселым, и он занимался созданием великой дороги к вершине Горы, что носит теперь его имя. И когда в старости он вернулся в Лабиринт уже Понтифексом, то не удивился этому, ибо всю способность удивляться утратил в тот давний день, когда Понтифекс Ариок провозгласил себя Леди Острова Сна.

ПУСТЫНЯ УКРАДЕННЫХ СНОВ

Так легенда об Ариоке, как видел теперь Хиссуне, извратила правду о нем. Искаженный временем Ариок выглядел шутом, капризным клоуном, но, тем не менее, если свидетельство Лорда Калинтана что-нибудь значило, все было совсем не так. Страждущий человек, искавший свободы и обретший ее, а вовсе не клоун и не сумасшедший. Хиссуне, сам угодивший в западню Лабиринта и стремившийся вкусить свежего воздуха внешнего мира, отнесся к Ариоку как к брату по духу.

Довольно долго после этого Хиссуне не подходил к Счетчику Душ.

Проникновение в прошлое оказалось слишком сильным и болезненным ударом: в сознании оставались какие-то черты характеров Тесме, капитана Эремайла, Синнабора Лавона – так что он с трудом разбирал, кто есть кто.

Помимо всего прочего, ему приходилось заниматься и делами. За полтора года он покончил с налоговыми документами, и так ловко, что ему тут же всучили новую работу в Доме Записей – обзор распределений в группах коренного населения Маджипура. Хиссуне знал, что у Лорда Валентина какие-то затруднения с метаморфами (несколько лет назад произошло жуткое происшествие – заговор метаморфов сверг его с трона), и Хиссуне припоминал, что во время пребывания на вершине Замковой Горы среди сильных мира сего ему довелось услышать о планах Коронала по более полному вовлечению Изменяющих Форму в жизнь планеты, если такое возможно. Хиссуне подозревал, что статистические данные, которые он запрашивал, имеют некое отношение к великой стратегии Коронала, и это доставляло ему искреннее удовольствие.

И заодно давало повод для иронических улыбок, поскольку он был достаточно проницателен, чтобы осознать, что произошло с уличным оборвышем Хиссуне. Этот ловкий и проворный мальчишка к юности превратился в выучившегося и остепенившегося человека, чиновника, а ведь прошло всего семь лет с тех пор, как на него пал венценосный взор. Да, думал он, четырнадцатилетним навсегда не останешься, пришло время покинуть улицы и стать полноправным членом общества. Но все равно он испытывал некоторое сожаление об утраченном детстве, о том мальчишке, каким был. Правда, кое-что от того проказливого мальчишки до сих пор кипело в нем, только кое-что, но хватало и этого. Еще он вдруг обнаружил, что стал глубоко задумываться над общественным строем Маджипура, над организацией межрасовых политических сил и над понятием, подразумевающим ответственность, над тем, каким образом различные племена сохраняют гармоничный союз. Четыре могущественные силы планеты – Понтифекс, Коронал, Леди Острова Сна и Король Снов, – как, удивлялся Хиссуне, они ухитряются управлять, и хорошо управлять таким огромным и сложным миром? Даже в их глубоко консервативном обществе, где почти ничего не изменилось за прошедшие тысячелетия, гармония власти казалась сверхъестественной, а равновесие сил – неким божественным даром. У Хиссуне не было обычного наставника, не было никого, к кому бы он мог обратиться с просьбой объяснить эту загадку, но зато у него были Считчик Душ и жизни людей прошлого, способные предоставить нужные знания. И потому, вновь подделав пропуск, юноша прошел стражу и начал подбирать ключи, отыскивая в минувшем не просто удивительное или забавное, но и понимание развития политических сил своей планеты. «Каким серьезным молодым человеком ты заделался», сказал он себе, пока разноцветный ослепительный свет пробивался в его сознание душой давно умершего человека.