Хроники Иттирии. Песня Мора - [33]
Наставник Саиф обучал Кайрима грамоте и числам, а затем на всю седмицу выдавал задание. Если его не выполнить, то можно было хорошенько получить прутом по мягкому месту. Об этом говорила табличка с нарисованной плетью, прикрепленная на входе в школу. За два года учебы у Саифа, мальчик еще ни разу не провинился.
Больше любых других предметов Кайриму нравилось естествознание. На таких занятиях, учитель рассказывал ему про молнию и огонь, про оборот воды в природе, про свойства Солнца и Луны, вращающихся по небосводу. Кайрим узнавал о далеких землях и древних народах, живущих далеко за пределами Лиммы. Про пустынные города-государства, про эльфов из древних лесов и даже немного про арахнидов. Это было самое интересное, что мальчик когда-либо слышал.
Ни один рассказ деревенского сказителя и рядом не стоял с тем, чему учил Саиф. Кайрим часто представлял, что он знакомится с настоящим арахнидом. Он бы очень хотел дружить с большим волосатым и очень умным пауком. Ну и эльф, конечно, тоже был бы неплохим другом.
— Кто тут главный? — Голос человека с одутловатым лицом резал по ушам.
Из толпы выстроившихся рядком на отшибе деревни селян вышел Яшик. Последнее время тетка Вольха стала сдавать, и, как говорила та, «наконец возмужавший» Яшик все больше стал отвечать за дела в деревне.
Разодетый в дорогие, но давно нестиранные одежды, городской мытарь посмотрел на мужика усталым взглядом. Тяжело вздохнув, человек достал из дорожной сумки свиток и громким монотонным голосом начал читать.
— Согласно указу за номером триста семьдесят девять Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого…
Закончив читать свиток, разодетый человек запихнул его в сумку и освободившейся рукой достал из нагрудного кармана небольшой конверт.
— Сумма оброка поселения на тридцать пять домов Пахотки за весенний период семьсот сорок шестого года от дня основания Великой Лиммы составляет шестнадцать серебром и тридцать четыре медью. Сумма пени, назначенной в связи с невыплатой оброка с момента вступления указа за номером триста семьдесят девять в силу, составляет пять серебром и сорок восемь медью.
Мытарь оторвал взгляд от пергамента и безразлично посмотрел на вдруг загудевших селян.
— Оплата оброка может быть осуществлена денежным способом либо в натуральном выражении, — заталкивая конверт обратно в карман, закончил мытарь.
Зародившийся было среди сельчан гул, спустя мгновение превратился в пчелиный рой. Наконец, Яшик громко цыкнул и деревенские, один за другим, замолчали.
— Мы никакие не Пахотки! — Громко и четко сказал мужик. — Мы Захолмянка!
Мытарь с интересом уставился на проплывающие по небу облака, при этом ладонью почесывая затекшую от длинной дороги шею.
— Мне плевать, как вы себя называете, — спокойным голосом, ответил он. — Указатель привел сюда. Или, может, его тут специально поставили? — Человек впился взглядом в старосту Захолмянок. — У меня есть указ, и вы должны заплатить.
Яшик не смог подобрать слов, чтобы хоть что-то ответить. Он просто стоял столбом и, словно архар[8] на новые ворота, смотрел на мытаря. Захолмянцы за его спиной неуверенно переминались с ноги на ногу и тихо перешептывались между собой.
Рядом с замявшимся старостой скользнула рыжая тень, и чуть впереди Яшика, словно гриб после теплого дождя, вылез сын покойной Элуды-приблуды.
— Дяденька, — детским голосом пропищал мальчишка, — наша деревня называется Захолмянка. И в ней не тридцать пять, а всего двадцать домов. И еще один дом не жилой.
Рыжий мальчишка повернулся к столпившимся односельчанам.
— Отойдите, дайте ему посмотреть! — Замахал ладонями он.
Переглянувшись между собой, захолмянцы неуверенно расступились.
— Посчитайте сами, — тут же продолжил мальчишка, — ровно двадцать один дом. Я уже несколько раз пересчитывал. Поэтому, мы не можем быть Пахотками. Должно быть, в ваши записи закралась какая-то ошибка, и вы пришли не в ту деревню. Может, указатель кто-то передвинул? — Кайрим посмотрел на мытаря и улыбнулся. — Или просто заблудились?
Человек уставшим взглядом буравил наглого мальчишку. А тот и не догадался потупить взгляд. Чему-то усмехнувшись, мытарь пробежался глазами по стоявшим вразброс домикам. Так и не сказав ни слова, мытарь достал из нагрудного кармана перо и начал что-то писать в своем конверте. Кайрим, внимательно следивший за рукой человека прочитал одно лишь слово — «Отказ».
— Ты уверен, что хочешь этого? — Девушка мерно раскачивалась в седле в такт шагам лошади.
— А чего я могу не хотеть? — Скорчил мину высокий мужчина с густой коричневой бородой.
— Ну, дети это ответственность, — Рыжая говорила с легкой опаской, словно боялась спугнуть воробья, сидящего у нее в ладони.
— Тия, — с улыбкой на косматом лице выдохнул великан. — С того самого дня, как я пошел в наемники, я мечтал о том, что когда-нибудь у меня будет настоящая семья. Любимая половинка и кучка непоседливых, вечно все ломающих карапузов вот с такими глазами, — Гарн выставил перед лицом раскрытые ладони.
Тия улыбнулась своему спутнику и посмотрела на показавшийся из-за леса высокий холм. Маленькой деревни, спрятавшейся за этим старым великаном, совершенно не было видно.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.