Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней - [6]

Одним из наиболее спорных аспектов эпидемии испанского гриппа остается его происхождение, поскольку эксперты и историки продолжают обсуждать причины этой вспышки и даже саму природу заболевания. Некоторые до сих пор считают, что испанский грипп возник на полях сражений во Франции как мутация вируса гриппа животного [41]. Другие утверждали, что заболевание было вовсе не гриппом, а штаммом возбудителя бубонной чумы из Китая, который проник в Соединенные Штаты и Европу вместе с китайскими рабочими, поддерживавшими союзные армии [42]. Война – это время расцвета теорий заговора, поэтому неудивительно, что многие считали грипп искусственно созданным, причем утверждалось, что он был распространен немецкими подводными лодками на Восточном побережье или в упаковках аспирина Bayer [43]. В религиозных общинах испанский грипп даже рассматривался как божественное наказание за греховную природу человечества в целом и за развязывание войны в частности [44]. Многие выжившие и очевидцы предполагали, что первопричиной вспышки гриппа были миллионы трупов, гниющих на нейтральной территории, в сочетании с длительным воздействием горчичного газа[9] [45]. Эти теории продолжают обсуждаться и сегодня.

Одна из целей, поставленных в 1918 году, состояла в том, чтобы изучить характер испанского гриппа с точки зрения тех, кто был его свидетелем, – и известных, и простых людей. С этой целью я привожу воспоминания школьниц Ист-Энда, дебютанток Мейфэра, бостонских школьников и итальянских иммигрантов. В этой книге вы найдете воспоминания леди Дианы Мэннерс, «самой красивой женщины Англии» [46], и ее жениха Даффа Купера, охваченного отчаянием в ночь перемирия [47]; военного поэта Роберта Грейвса, потерявшего свою тещу, заразившуюся испанским гриппом при посещении театра; Веры Бриттен из добровольческого отряда помощи и автора книги «Заветы юности», пережившую, по-видимому, ранний период вспышки испанского гриппа [48]; и истории бесчисленного множества других медсестер, сражавшихся за то, чтобы справиться с гриппом на фронте. Здесь также собраны воспоминания забытых героев: доктора Джеймса Нивена, главного врача Манчестера, чьи советы спасли много жизней, но, по его словам, недостаточно; медицинского исследователя Уолтера Флетчера, посвятившего свою жизнь поиску лечения от гриппа; и майора Грэма Гибсона, врача, ставшего мучеником из-за собственных исследований. Но, в то время как испанский грипп убил многих известных людей, включая австрийского художника Эгона Шиле, большинство его жертв оставались неизвестными и не оплакивались никем, кроме своих ближайших родственников, включая моих бабушку и дедушку. Во многих частях Китая, Африки, Индии и России (в водовороте революции) отсутствие точных записей означало, что многие миллионы жертв остались незамеченными, их истории затерялись в ужасе пандемии. По этой причине я решила сосредоточиться на личных историях, которые были сохранены и передавались как семейные предания, документы, мемуары и жизнеописания известных личностей. Поскольку большинство этих источников информации были британскими и американскими, акцент в этой книге неизбежно делается на Запад, хотя я попыталась показать влияние испанского гриппа на Британскую Индию, Южную Африку и Новую Зеландию.

В последних главах книги я анализирую исследования вируса H1N1, проведенные Джеффри Таубенбергером, злополучные раскопки в Норвегии, проведенные для извлечения образцов из тел норвежских шахтеров, погребенных в арктической вечной мерзлоте, и ужасающие последствия вспышки птичьего гриппа в Гонконге в 1997 году, во время которой погибли шесть человек, включая двух детей. Я также пытаюсь заглянуть в будущее и рассмотреть тревожную возможность того, что «испанка» может нанести нам ответный визит, хотя и в другом обличье.

Наконец, я хотела бы объяснить, почему выбрала термин «испанка» для описания смертельного вируса, который убил более 100 миллионов человек в 1918–1919 годах. Когда в июне 1918 года по Европе прокатилась первая волна гриппа, появились карикатуры и иллюстрации, изображающие эту болезнь как «испанку». Испанский грипп был изображен как костлявая женщина с черепом вместо лица в черном наряде для фламенко, дополненном мантильей и веером. Подтекст этого готического творения подразумевал, что «испанка» была проституткой, свободной заражать всех одновременно. Часто пародируемая в политических пасквилях «испанка» стала культовым символом эпидемии гриппа (другой символ – маска для лица), фигурирующим в бесчисленных публикациях по всему миру на протяжении эпидемии. «Испанка» ничуть не утратила своей способности очаровывать спустя десятилетия, когда она дала свое имя названию прекрасной книги Ричарда Кольера «Чума испанки» (The Plague of the Spanish Lady).

Когда я впервые начала писать о пандемии гриппа 1918 года, я отвергла слово «испанка» как бесполезное понятие, не более чем утомительное женоненавистническое клише. Но шли месяцы, и я начала ценить эту женщину такой, какая она есть: вымышленное создание, которое на каком-то подсознательном уровне дает миру возможность осмыслить свои страдания. Она берет свое начало в греческой мифологии как богиня мщения Эвменида. В ней также есть что-то от Кали, индуистской богини разрушения. В христианской религии испанка – это теневая сторона Мадонны, скорбящая мать (mater dolorosa), ангел-истребитель, карающий мир за разрушительные действия войны. Она также классическая femme fatale, роковая женщина, женщина в черном. Она – наша госпожа-скорбь, наше мучение. Как культурному феномену ей невозможно противостоять. И это ее история.