Хроники Герода - [14]

Герод же думал о правителе, как его понимал отец, и о Юлии Цезаре, которого увидел и узнал. По тому, что он слышал и знал об этом человеке, это и был тот, кто взял на себя общий страх, кто сражается, чтобы наступил мир и прощение, казнит, даже тогда, когда хочется миловать. Или Героду просто хочется так думать? Сын, как и его отец, Антипатр, считал, что только союз с Римом даст маленькой Иудее единство и защиту, покой и процветание. Цезарь и воплотил для него лучше черты Рима. Он был мудр и бережен с друзьями, беспощаден к врагам, понимал выгоду мира и необходимость силы. Он жаждал славы, но славы вместе со Славой Рима.

Однако то, что в Египте все это, война, подвиги, политика, были не для Высшей цели, а для Клеопатры VII, было Героду странно. Отталкивало. Он знал любовь и ответственность за семью. Жила любовь и в семье отца. Но это было там, на периферии мужского мира. Отец заботился о жене и детях. Но жил не ради них. Было что-то другое, что он никогда бы не поставил ниже самой обольстительной из женщин Мира.

Почему-то к гордости за то, что сам Великий Цезарь сделал его гражданином Рима, примешивалась грусть. Ему казалось, что любовь, это странное чувство, затягивает Цезаря в темную воронку, на дне которой только смерть. Он вздохнул, вспоминая волевое лицо Великого Римлянина, его слова, обращенные к Антипатру и его сыновьям, к самому Героту.

Прощай, Цезарь! Пусть твои боги будут к тебе благосклонны на том берегу. Быть может, Клеопатра – это их последний подарок за жизнь отданную другим. Но союз их семьи и Рима – это союз не с Цезарем или Помпеем. Люди приходят и уходят. Их силу и слабости надо понимать и прощать. Но Рим остается. Они, дом Антипатра, связали свою судьбу с Римом. Именно они станут проводниками Иудеи в новый и дивный мир. Мир Рима.

Солнце коснулось морской глади, заиграв огненными бликами по всей ее поверхности. Вдали уже виднелся столб пыли. Они нагоняли своих воинов. Скоро между холмов покажутся крыши домов Ерушалаима.

Глава III.

Тетрарх Галилеи

Крыши домов Ерушалаима сплетались в загадочном узоре, разрывались колоннадами и дворцами, пестрели, одновременно радуя и утомляя глаз. На вновь построенной стене города, опираясь спиной на парапет, стоял проклинаемый и прославляемый идумиянин Антипатр, прокуратор Иудеи, опекун Первосвященника Гиркана II. Он думал, заново переживая события последних лет.

После возвращения в город войска, после того, как он перед старцами Синедриона объявил о восстановлении стен и расширении границ, о восстановлении царства Иудеи, завистники притихли. Царь Гиркан II, Первосвященник народа не отпускал свою «няньку» от себя. Антипатр уставал от своего подопечного, его бесконечных разговоров о близящемся Конце, от сложных религиозных бесед, которые тот постоянно затевал. Но прекрасно видел, что Гиркан – настоящий Первосвященник, живущий расписанным до мелочей миром молитв, ритуалов, Закона.

Тяготы управления людьми были для него ненавистны. Для них в его жизни просто не находилось места и времени. Их он с удовольствием отдавал Антипатру. Только в нем он видел защиту и от буйных сыновей покойного брата Аристобула, осевших в Сирии. Только в нем он видел избавление от вечных прений с гордыми главами Великих семейств, стремившихся править, как независимые князья, опираясь на собственные отряды воинов. Да и от бесконечных интриг при дворе, в центре которых всегда оказывалась его дочь, Александра. Он, Антипатр, привык жить в мире их вечной «борьбы», ждать удара с самой неожиданной стороны. Он привык действовать с учетом их постоянной ненависти к нему, но еще большей ненависти друг к другу.

Антипатр понимал, что их ненависть притихла на время, слишком велики приобретения Иудеи, сделанные благодаря «идумейцу». Но это сейчас. Члены Синедриона из саддукеев, гордившиеся своим происхождением от древних вождей народа, никогда не примирятся с тем, что реальная власть находится в руках «идумиянина». Понимал он и то, что вечное противопоставление себя всей округе, претензии на особый статус Иудеи рано или поздно станут причиной катастрофы. Быть чужими для всех – тяжкая доля. Строгость Закона может стать не благом, но источником несчастий. Но он не рубил с плеча. Иудеи со времен возврата из вавилонского плена жили так. Привычки меняются медленно. Иудея должна врасти в Рим. Медленно, шаг за шагом. Он умел ждать и терпеть, обладал выдержкой удава в засаде и упорством носорога.

Но дел было слишком много. Он должен постоянно держать под контролем осиное гнездо в Ерушалаиме. На севере, где проходят караванные тропы, лютуют разбойники. Кто-то должен обеспечить безопасность торговли, новые торговые пути. И это тоже его головная боль. На юге, в Александрии складываются новые возможности в торговле хлебом. Но чтобы их использовать, нужно ехать туда. В Набатее назревает война между племенами, которая очень нежелательна и самому Антипатру, и его тестю, правителю Набатеи. В Персидский залив начинают приставать корабли с пряностями. Это далекая, но реальная угроза его процветанию. Дамаск издавна торгует с Персией. Увеличится количество товаров, упадут цены.