Хроники Фирнберга - [27]

Он надеялся, что найдет где переночевать. Вроде бы не должно быть сильного мороза, а если найти укрытие в какой-нибудь щели то для пушисто-пернатого существа ночевка в снегу вполне терпима. Настоящая зима еще впереди, даже здесь.

Но там, в ближних ответвлениях великого хребта, как выяснил молодой грифон, уже царил лед.

Крылатый пролетал над ослепительно красивыми долинами, дно которых покрывал хвойный лес, хотя уже заснеженный, но потом долины и окружающие их кручи стали еще выше. На их фоне фигура летящего грифона терялась малозаметной мошкой.

Зимний лес местами еще продолжался отдельными клочьями из долин на глыбистые склоны, но деревья становились все реже.

Снег лег на все уступы и в ложбины горных громад. Валуны от веющего холода казались еще жестче.

Крылатый летел долго, но упорно преодолевая усталость, отдыхал недолго и снова продолжал полет.

Местами среди склонов и, тянущегося с них плоскими трещиноватыми щупальцами, льда попадались ровные участки. Наверное замерзшие и занесенные снегом озера.

Авеир зачарованно смотрел как по застывшим рекам ледников в скальных теснинах струятся прозрачные потоки холодного воздуха, влекущие по камням почти невесомые ручейки поземки.

Грифон попытался подняться выше вьюг в долинах, туда где видимость лучше, хотя это ему далось не легко. И ему открылись новые дали.

Край облачного покрова задрался на хребты вдали, прорванный там колоссальными обледенелыми вершинами, а за ними смутно вырисовывалось что-то еще более великое и высокое, но казавшееся призрачным из-за огромного расстояния.

Авеир нашел укрытие на ночь между камнями, попытался зарыться в снег. Он дрожал всю ночь от холода, побаиваясь уснуть.

Но под утро его терпение было вознаграждено. Видимость перед восходом солнца улучшилась и молодой грифон с благоговением наблюдал как рассвет медленно, от вершин, начинает озарять самые великие горы его мира, которые действительно казались нереальными. Он это видел. И понял, что стоило мерзнуть и лететь сюда.

Раньше и вообразить не мог, что красота может быть такой далекой и холодной.

Местами очертания светлых горных громад с одного края были как бы размыты, окутаны чуть светящейся прозрачной дымкой, какой виделся в лучах зари снег, сдуваемый ветрами на невероятной высоте с ледников. Этот снег медленно сносило в сторону и он, холодной туманной пеленой, опускался, теряясь в облаках.

Свет восхода еще низкого солнца осторожно добрался до этих далеких облаков, но странно видеть, что тени от них на обледенелые склоны ложатся не сверху вниз, а горизонтально, казалось даже, что снизу.

Возможно летом грифон смог бы подлететь к великому хребту гораздо ближе, добраться до самого подножия. Но Авеир был достаточно послушным и осторожным чтобы сейчас, в такое время года, не отправляться туда. Он обещал вернуться к отцу и сестре, а свои обещания приучен был исполнять.

И грифон отправился обратно к башне, где им придется зимовать.

Покрытая свежим сыроватым снегом, долина теперь, в сравнении с холодным великолепием хребтов, казалась теплее и уютнее. Хотя и сюда придет настоящая морозная зима, хоть и позже.

* * *

Вечера в приходили все раньше и становились длиннее под хмурым небом. Зима то оступала, то вновь покрывала долину свежим снегом, вырисовывая каждый уступ и все валуны на склонах.

— Одной длинной осенней ночью мы разговаривали перед тем как меня забрали на войну, — медленно произнес молодой грифон. — Мы говорили о смертности. Ты знаешь, что у меня не самые приятные воспоминания о драконе. Но теперь я думаю, что тебе обязательно надо познакомится с ним, какой бы он ни был.

— Почему ты сейчас об этом?

— В мире, где существует тоска холодных темных ночей и страх расставания, надо что среди тех, кого любишь был кто-то кто бессмертный. Дракон грубый и не очень хороший, но он может жить долго. Я представляю как может быть страшно когда-то остаться одной и понять, что больше не осталось никого кого ты когда-то знала.

— Опять грустные разговоры… Но странная идея. Бессмертного стоит любить такого как он есть только за то, что он бессмертный.

— Любить смертных больно, ведь и вместе с ними уходит в потустороннее небытие и часть тебя. Бессмертный хорош тем, что его хотя бы не страшно любить.

— От кого ты только такого мрачного философствования набрался…

Драконочка погладила шрам, который чувствовался сквозь мех на плече Авеира. След от зубов того большого дракона. Но теперь молодой грифон понимал, что если бы дракон его тогда не укусил то с кровью не вышел бы яд от стрелы. И пернатого не стало бы еще прошлой осенью.

Но страх от пребывания в плену у дракона временами напоминал о себе.

Молодой грифон помнил чудовищные челюсти, помнил как лежал прижатый могучей мускулистой лапой к полу подземелья, видя снизу бронированную чешуйчатую грудь и брюхо дракона с заметным бугром между задних лап ящера. И ему было не по себе представить, что его сестренка уже сейчас могла бы покориться дракону как самка.

— Я не сомневаюсь, что когда-нибудь достанусь дракону. Мы друг для друга последняя надежда на будущее нашего рода.

— Я тебе не все рассказывал про большого дракона, — хмуро признался грифон.