Хроники Эмбера I-II - [96]

К винному погребу Бенедикта я, однако, относился не с таким предубеждением, как к постели, и, почувствовав необходимость выпить чего-нибудь покрепче, я отправился в дом, прошел в гостиную и, не зажигая света, открыл дверцу бара.

Я налил виски, выпил, налил еще и подошел к окну. Вид из него открывался великолепный — недаром Бенедикт построил дом на вершине холма.

— Под белой луной дорога лежит, — процитировал я, удивляясь звукам собственного голоса. — Сияет луна одиноко…

— Лежит, Корвин. Сияет, мой мальчик. Верно подмечено, — произнес Ганелон.

— Я и не знал, что ты здесь, — сказал я, не поворачивая головы.

— Это потому, что я сижу тихо, как мышь.

— Ясно. Сколько ты выпил?

— Самую малость. Но если вы как добрый товарищ поднесете стаканчик…

Я повернулся.

— А сам ты не можешь себе налить?

— Мне трудно двигаться.

— Хорошо.

Я налил виски в хрустальный стакан до краев и подошел к креслу, в котором сидел Ганелон. Он медленно поднял стакан к губам, кивнул в знак благодарности и сделал глоток.

— Ах! Вот теперь полегчало.

— Ты дрался, — уверенно заявил я.

— Это точно. И не раз.

— Будь мужчиной, возьми себя в руки, и мне не придется тебе сочувствовать.

— Но я победил!

— Боже великий! Где трупы?

— О, те драки не в счет. Это девчонка меня отделала.

— Значит, ты не выкинул денег на ветер.

— Я говорю о девчонке другого сорта. Боюсь, я поставил нас в неловкое положение.

— Нас?

— Я же не знал, что она — хозяйка дома. Настроение у меня было прекрасное, и я решил, что вреда не будет, коли я позабавлюсь с молоденькой аппетитной служанкой…

— С Дарой? — спросил я, внутренне содрогаясь.

— Вот-вот. Я шлепнул ее по попочке, поцеловал разок-другой… — Он застонал. — Она оторвала меня от земли, как пушинку, подняла на вытянутых руках над головой, сообщила, что она — хозяйка дома, а потом отпустила… Я вешу восемнадцать стонов, а лететь было далеко. — Он отпил из стакана, и я усмехнулся. — Она тоже смеялась, — обиженно произнес Ганелон, — а потом помогла мне подняться и ласково спросила, как я себя чувствую. Я, конечно, попросил прощенья… Ваш брат должно быть настоящий мужчина. Я никогда не встречал такой сильной девушки. — Он покачал головой и выпил виски. — Мне было очень страшно. И не очень приятно.

— Дара приняла твои извинения?

— Да, конечно. Она отнеслась ко мне очень снисходительно, заверила, что никому ничего не скажет, и посоветовала обо всем забыть.

— В таком случае почему ты не спишь? Время позднее.

— Я ждал вас. Мне необходимо было с вами увидеться.

— Твое желание исполнилось.

Он медленно встал с кресла.

— Пойдемте, подышим свежим воздухом.

— Неплохо придумано.

По пути Ганелон прихватил бутылку виски и лишний стакан, что тоже было неплохо придумано. Мы вышли из дома, прошли садом и уселись на скамейку у ветвистого дуба. Я набил трубку.

— У вашего брата неплохой вкус. В вине он тоже разбирается, — сказал Ганелон, наполняя стаканы и делая глоток. — Так вот, после того как я попросил у девушки прощенья, мы довольно долго разговаривали. Узнав, что я ваш спутник, она тут же принялась меня расспрашивать о вас, о вашей семье, об Эмбере и об отражениях.

— Ты ей что-нибудь сказал? — спросил я, зажигая спичку.

— Я не мог бы ей ничего сказать при всем желании. Я знаю меньше, чем она.

— Хорошо.

— Видимо, Бенедикт не слишком с ней откровенничает. Я его понимаю. Будьте осторожны с этой девушкой, Корвин. Она слишком любопытна.

Я кивнул и раскурил трубку.

— У нее есть на то основания. Но я рад, что ты не проболтался, хоть и был пьян. Спасибо, что предупредил.

Он пожал плечами и вновь приложился к стакану.

— Хорошая взбучка всегда отрезвляет. К тому же, заботясь о вашем благополучии, я думаю о себе.

— Ты прав. Скажи, этот вариант Авалона тебя устраивает?

— Вариант? Это мой Авалон! Сейчас тут живут другие люди, вот и все. Сегодня я был на Поле Колючек, где уговорил шайку Джека Хейлиса бросить разбой и поступить к вам на службу. Я сразу узнал знакомые места.

— Поле Колючек, — задумчиво произнес я.

— Да, я попал домой. И когда я состарюсь, мне бы хотелось вернуться сюда, если я не погибну в битве за Эмбер.

— Ты по-прежнему намерен разделить мою судьбу?

— Всю жизнь я мечтал увидеть Эмбер — с тех пор, как вы о нем рассказали. Счастливые были времена.

— Честно говоря, я забыл, когда мы говорили об Эмбере.

— В ту ночь оба мы были пьяны в стельку, и время текло незаметно. Вы рассказывали мне о зеленых и золотых шпилях, о проспектах и улицах, о террасах, садах и фонтанах. В глазах ваших стояли слезы… Я даже не заметил, как за окном забрезжил рассвет. Боже! Мне кажется, я могу нарисовать план города! Я должен побывать в нем, прежде чем умру!

— Я не помню той ночи, — медленно произнес я. — Должно быть, я действительно был очень пьян.

Ганелон ухмыльнулся.

— А ведь нас не забыли, Корвин. Правда, авалонцы считают, что мы давно умерли, и, рассказывая всевозможные истории, привирают, как хотят, но это неудивительно. Столько лет прошло!

Я промолчал и запыхтел трубкой.

— …Можно задать вам один вопрос? — спросил Ганелон.

— Валяй.

— Если вы объявите Эмберу войну, Бенедикт станет вашим врагом?

— Я тоже не отказался бы услышать ответ на этот вопрос. Думаю, да. Я надеюсь победить, прежде чем он успеет прийти Эрику на помощь. Бенедикт может оказаться в Эмбере в мгновение ока, но ведь ему придется маршировать во главе войска, потому что в одиночку даже мой грозный брат не в силах будет что-либо изменить. Нет. Он постарается не допустить гражданской войны и поддержит всякого, кто сумеет сохранить целостность государства. И поэтому, когда я скину Эрика с трона, он согласится стать моим союзником ради прекращения междоусобиц. Но до тех пор Бенедикт останется моим врагом и, если узнает о моих планах, сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать их осуществлению.