Хроники Алаварна - [8]

Дикий лес — этот клочок великого леса, выступающий в степи — вотчину орков, но как я уже говорил, эльфы в этом лесу не селились и здесь жила только наша семья. Орки — эти дети степей тоже предпочитали не соваться в лес дальше, чем на две сотни шагов. Но вот сегодня, в этот совершенно не прекрасный и пасмурный день, к нашему домику в самом сердце Дикого Леса, пройдя по руслу местной речушки со странным названием Переплюйка, вышло несколько десятков орков. Что им понадобилось в глухой чаще осталось загадкой, но наш маленький домик оказался для них неожиданным призом за дерзость. Что могли противопоставить этой толпе дикарей пара взрослых эльфов и пара подростков, у которых и дар то магический еще не проснулся? Как ни странно — это последнее воспоминание юной эльфийки легло на первый слой моей памяти. И вот я стою и вспоминаю последние страшные минуты чужой жизни, а слезы катятся у меня по щекам и сердце сжимается, как будто я только что пережила это все сама.

«Ну, вот я уже и думать о себе начала в женском роде». — Я криво улыбнулась — «Наверное опять что-то не на тот слой легло. Хотя так может и правильно. Обратного пути нет, а заработать шизу, думая о себе в мужском роде, и при этом говорить с другими в женском мне как-то не улыбается. Да и проколоться так гораздо проще».

— Все нормально? — Спросил Гедеон по эльфийски.

— Да, — ответила я, улыбнувшись сквозь слезы, тоже по эльфийски.

— Не нужно плакать, — Стал гладить меня по голове Гедеон — все уже позади.

Леха стоял молча, и смотрел в одну точку. Наверное, тоже вспоминал, но реагировал он на это сдержано — по-мужски.

— Скоро сюда могут вернуться орки. Вам лучше уходить. — Заметил Гедеон. — Все вопросы мы утрясли и дальше вы должны действовать сами. Думаю, вам стоит начать называть друг друга вашими местными именами, под которыми вас могут знать. А тебе, девочка моя, лучше начать говорить и думать о себе как о женщине. Так будет легче.

— Я поняла, — улыбнулась я, и вытерла слезы ладошкой.

— Куда нам идти? — спросил Леха.

— Сами выбирайте. Ничем не могу вам более помочь, — грустно улыбаясь сказал Гедеон. — в конце концов, данную местность вы сейчас знаете лучше меня.

Гедеон отсалютовал Лехе… точнее Филадилу, и, помахав на прощание ручкой мне, растворился в воздухе, а за ним растаяло и зеркало, висевшее передо мной.

— И что ты обо всем этом думаешь? — задал мне вопрос Леха.

— Думаю, что валить нам надо отсюда, как завещал великий Ленин, — сказала я, а сама начала пробираться в сторону поляны с дымящимися развалинами нашего дома.

Видимо нас «убили» в стороне, так как судя по количеству орочьих трупов основная трагедия разыгралась именно вокруг дома. Повсюду валялись обломки мебели и различная домашняя утварь, которую грабители вытащили на улицу перед тем, как его сжечь. Тел родителей мы не нашли, но под высоким дубом, который рос за домом, обнаружились два свежих холмика из камней. Видимо Гедеон постарался.

Я решила проверить еще одно промелькнувшее в голове воспоминание и вошла в дымящиеся развалины.

— Стой, ты куда? — крикнул Леха.

— Я сейчас, — ответила я, засунув руку под каменную плиту возле печи.

— А вот и приз, — довольно улыбнулась я, показывая Лехе мешочек с деньгами, который, как я знала, мать девочки… точнее уже моя, прятала туда.

— Круто, — удивился Леха — откуда узнала?

— Подглядела как-то, — хихикнула я. — Го?

— Го. — Согласился Леха.

— Кстати, — предложила я — давай, чтобы не проколоться, когда доберемся до людей, я буду называть тебя Фил. Филадил очень длинно, пока выговоришь.

— Ну, тогда ты будешь Ти, — отплатил той же монетой Фил, — а то тоже долго выговаривать.

Порыскав по орочьим трупам нашли еще несколько медных монет, и отобрав пару более менее приличных кинжалов, (откровенно отстойных конечно, все более приличное уволокли выжившие орки) двинулись вниз по течению речки, протекавшей недалеко от дома. Как я уже говорила, называлась сия водная преграда Переплюйкой. Как ни сложно догадаться из названия ширина этой речки была такова, что ее спокойно можно было переплюнуть практически в любом месте. Хотя иногда по течению встречались и довольно глубокие и широкие омуты. И рыба в речке водилась не маленькая. Тучи наконец-то рассеялись, и на небо выглянуло ослепительно яркое солнце. И если по непонятной мне причине неестественно яркий свет мне и до этого резал глаза, то теперь я вообще ничего не видела перед собой. Сообщив об этом Филу, я решительно свернула с берега вглубь леса, чтобы идти параллельно реке под сенью деревьев, где свет был не таким ярким. В нашем мире была почти середина осени, а тут, похоже, еще было лето или климат был теплее.

Все-таки на то, что эльфы — магические существа, я обратила внимание сразу. Во-первых — зрение явно превосходило человеческое. Даже учитывая неестественно яркий, режущий глаза свет, я различала муравьев на деревьях, находившихся в нескольких десятках шагов от меня. Слух также был острее человечьего. Хотя я с неудовольствием отметила, что почему-то у Филадила слух был острее. Он раньше меня реагировал на шум бродящих вокруг животных, явно слыша их на большем расстоянии, да и со зрением у него все было в порядке, яркое солнце ему абсолютно не мешало.