Хроника времен Карла IX - [70]

Капитан Дитрих пожал ее, выказав при этом некоторое волнение.

— Teufel!^{82} — пробормотал он тихонько. — Однако, если бы брат мой Генниг был католиком и я бы ему всадил заряд в живот… Значит, вот как сбылось предсказание Милы!

— Жорж, товарищ мой, — произнес Бевиль жалобным голосом, — скажи же мне что-нибудь! Мы сейчас умрем; это ужасное мгновение! Думаешь ли ты теперь так же, как думал, когда обращал меня в атеизм?

— Без сомнения; мужайся — через несколько минут мы перестанем страдать.

— Но монах этот толкует мне об огне, о дьяволах… не знаю о чем… но мне кажется, что все это неутешительно.

— Глупости!

— А вдруг это правда?..

— Капитан, я оставляю вам в наследство свою кирасу и шпагу; я хотел бы что-нибудь получше вам предложить за это славное вино, которым вы меня так великодушно угостили.

— Жорж, друг мой, — снова начал Бевиль, — это будет ужасно, если правда все, что он говорит… вечность!

— Трус!

— Ну да, трус… легко сказать! Будешь трусом, когда дело идет о вечных муках!

— Ну так исповедуйся!

— Пожалуйста, скажи мне: уверен ли ты, что ада нет?

— Вздор!

— Нет, ответь: вполне ли ты уверен в этом? Дай мне слово, что ада нет!

— Я ни в чем не уверен. Если дьявол существует, мы сейчас увидим, так ли он черен.

— Как? Ты не уверен в этом?

— Говорю тебе: исповедуйся!

— Но ты будешь смеяться надо мной?

Капитан не мог удержаться от улыбки; потом серьезно произнес:

— На твоем месте я бы исповедался — это всегда самое верное дело; и человек, которому отпустят грехи, которого помажут миррой, готов ко всяким случайностям.

— Ну хорошо, я сделаю, как сделаешь ты. Сначала ты исповедуйся.

— Нет.

— Ну… говори, что тебе угодно, а я умру добрым католиком. Пожалуйте, отец мой, заставьте меня прочитать «Сonfiteor»^{83} и подсказывайте мне, а то я несколько позабыл молитвы.

Пока он исповедовался, капитан Жорж еще пропустил глоток вина, потом положил голову на свое жалкое изголовье и закрыл глаза. Он лежал спокойно около четверти часа. Потом он сжал губы и задрожал, испустив стон, исторгнутый болью. Мержи, думая, что он умирает, громко вскрикнул и приподнял ему голову. Капитан сейчас же снова открыл глаза.

— Опять?! — произнес он, слегка отталкивая брата. — Прошу тебя, Бернар, успокойся!

— Жорж, Жорж! И ты умираешь от моей руки!

— Что же делать? Я не первый из французов, убитый братом… полагаю, что и не последний. Винить в этом я должен только самого себя… Когда брат короля освободил меня из тюрьмы и взял с собой, я дал себе слово не обнажать шпаги… Но когда я узнал, что этот бедняга Бевиль подвергся нападению… когда я услышал звук залпов, я захотел поближе посмотреть, в чем дело.

Он опять закрыл глаза и тотчас же, открыв их, сказал Мержи:

— Госпожа де Тюржи поручила мне передать тебе, что она продолжает тебя любить.

Он кротко улыбнулся.

Это были его последние слова. Умер он через четверть часа, по-видимому без больших страданий. Через несколько минут испустил дыхание Бевиль на руках монаха, который потом уверял, что в воздухе он отчетливо слышал радостные клики ангелов, принявших душу этого раскаявшегося грешника, меж тем как из-под земли на это отвечал торжествующий вой дьяволов, уносивших душу капитана Жоржа.

Во всех историях Франции можно прочесть о том, как Ла-Ну покинул Ла-Рошель, полный отвращения к гражданской войне и мучимый угрызениями совести, не позволявшей ему сражаться против своего короля; как католическая армия принуждена была снять осаду и как заключен был четвертый мир, вскоре после которого последовала смерть Карла IX.

Утешился ли Мержи? Завела ли Диана другого любовника? Предоставляю решить это читателю, который таким образом сможет закончить роман по своему вкусу.

1829