Хроника Великой войны - [48]

Лукавый и Золотой остались одни в пустом пространстве центра. Глаза преступника испуганно забегали по лицам собравшихся. Золотой повторил приказ. Его щеки ввалились, усы дрожали, и страшно кривились под ними губы. Осерта невольно подумала, что он убьет Лукавого. К её ужасу тот тоже стал доставать меч.

– Поединок чести, – со знанием дела пояснила одна из девушек. – Выжить должен только один.

Вдруг Осерта испугалась за Золотого. А если его убьют? Он, казалось, был её единственным защитником во всем мире. Где был мастер Орлог, с которым она прожила столько лет, когда Лукавый зажал её на кухне и ранил соседского паренька?

Золотой оскалился, повел рукой, призывая противника приблизиться. Лукавый, согнув колени, нахохлившись, стал трусовато наступать, словно боялся потерять землю под ногами, потом остановился, выжидая. Тогда Золотой вдруг сделал выпад. Его меч ударился о клинок противника, отскочил, взвился, замелькал повсюду. Лукавый отбил несколько ударов, вдруг, растерявшись, вскрикнул. Осерта, до того не улавливавшая ход поединка, увидела, как меч Золотого пробил рубашку её обидчика, заставив того выронить оружие.

Золотой вогнал клинок в ножны, надвинулся на побежденного и, выхватив кинжал, неуловимым движением отделил его черную бородку от лица. Лукавый вскрикнул, став вдруг жалким и беззащитным. Гхалхалтары засмеялись. Двое из них приблизились к опозоренному преступнику, подхватили его под мышки и увели.

Халхидорог разжал кулак, отбросив срезанную бородку на пол и смахнул несколько волосков с кинжала. Он собрался уходить, когда из толпы вынырнула девушка и, очутившись прямо перед ним, произнесла:

– Дагед.

Халхидорог узнал её лицо, которое видел накануне вечером.

– Дагед? – он недоуменно переспросил.

– Этот мерзавец пытался изнасиловать её, – пояснил стоящий рядом переводчик.

Халхидорог обратился к девушке по-гхалхалтарски, но она не поняла и молча глядела разгоревшимися глазами в его спокойное лицо. Осерта была рада, что он не погиб.

Переводчик перевел ей слова Халхидорога:

– Кто ты?

– Я работаю здесь.

– Тот гхалхалтар действительно пытался обесчестить тебя?

Осерта смутилась: ей показалось странным, что сейчас, возможно, жизнь её мучителя зависит от нее.

Золотой улыбнулся. Переводчик говорил слова монотонно и глухо, мешая Осерте слушать его голос:

– Я верю, что пытался. Ты красива. Если кто-нибудь впредь посмеет оскорбить тебя, знай, что Халхидорог Гарэльд Эмберг всегда на твоей стороне. Приди ко мне и найдешь надежного защитника. Дорогу тебе укажут.

Халхидорог взмахнул рукой и вышел. Другие воины, сочтя неудобным оставаться после случившегося, последовали за ним. В трактире остались лишь две девушки-служанки, мастер Орлог и Осерта. Она стояла, не обращая внимания на окружающих, переживая ещё раз их разговор, в котором уже не было переводчика. Жалкий, сгорбившийся мастер Орлог осторожно прикоснулся к ней:

– Иди, дочка, иди отдохни. Этот мерзавец чуть не надругался над тобой. Ну ничего, видишь, он получил по заслугам. Я понимаю, после такого трудно прийти в себя, но тебе надо отдохнуть.

Она покорно направилась к себе в каморку, но мастер Орлог препроводил её в свою комнату, где сам постелил для неё кровать.

***

Войска Хамрака продолжали стоять на равнине, и в Грохбундере успокоились. Осадные орудия покрывались снегом – солдатам было лень возиться на морозе, и они не вылезали из теплых бараков.

Впрочем, лорд Добин, как старый военный, не понимал пассивности гхалхалтаров и ожидал от них подвоха. Иногда ему чудилось, что неприятель взобрался на горы и собирается обойти Грохбундер поверху. Однако в такое время года отвесные скалы были неприступны, и он отбрасывал эту мысль. Временами коменданту казалось, что маги начали телепатическую атаку, завладевая умами солдат гарнизона. Добин присматривался к своими людям, но, не находя ничего подозрительного, вновь успокаивался. Он продолжал регулярно подниматься на стены, ругая безалаберных подчиненных за небоеспособность метательных машин. В конце концов солдаты, поняв, что поблажек не будет, стали без напоминания следить за состоянием техники, а Добин лишь удостоверивался в качестве выполненной работы, проверял напряжение спусковых зажимов и с чувством выполненного долга удалялся в покои. Он понимал, что зимние морозы работают на Грохбундер. Разношерстные твари Южного континента, казавшиеся со стен крепости одинаковыми, маленькими и беззащитными, сбивались в кучи, но это не помогало – они мерзли сотнями.

***

Теперь Осерта работала не с утра до ночи, как раньше. Мастер Орлог стал отпускать её с кухни и следить, чтобы она несильно утомлялась. Она не понимала причину произошедшей в нем перемены и стыдилась отдыхать в то время как остальные работают.

Через два дня после поединка мастер Орлог подошел к приемной дочери и положил свою пухлую красную руку на её запястье. Осерта обернулась.

– Послушай, доченька, – трактирщик заговорил сладким, липким голосом, – помнишь того мужественного воина, который был у нас два дня назад и победил мерзавца, осмелившегося покуситься на твою честь?

Осерта взглянула на мастера, не понимая, к чему он клонит. Да, конечно, как ей забыть Золотого? Она запомнила даже его сложное гхалхалтарское имя – Халхидорог Гарэльд Эмберг, и в её сознании оно странно сочеталось со звучным словом "дагед". Но почему мастер Орлог заговорил о нем?