Хроника Торнбери - [9]

Я уже с тревогой ожидала от него закономерный вопрос — что могут означать на колене молодой женщины три аккуратных шрама, и, безусловно, понимала, что у меня сейчас нет ответа на него, нет объяснения, которое удовлетворит врача. Я стояла перед тяжелым выбором — начать говорить правду, не имея никаких доказательств или попытаться быстро придумать логичное объяснение. Какое, черт подери?

Но к моему величайшему изумлению, доктор Лукас ничего не стал спрашивать и продолжая бубнить себе под нос, начал делать записи в принесенную тетрадь, видимо устанавливая мне диагноз. Он писал довольно долго и не разу не поднял на меня глаза, что становилось странным, если не сказать тревожным. И потом, продолжая хранить таинственное молчание, он еще раз извинившись за доставленное беспокойство и поблагодарив меня за доверие и крайнюю любезность с низким поклоном покинул комнату, так и оставив меня за нелегкими размышлениями — какое же резюме вынес этот добрый доктор? То, что он был хорошим человеком, я почему то не сомневалась — он сразу же понравился мне и расположил к себе, я прониклась к нему доверием.

(Где была моя прозорливость? Интуиция вновь подвела меня, так как срабатывала обычно за короткий промежуток времени перед ожидаемым событием, а здесь я никак не могла просмотреть, предугадать будущее за довольно продолжительный период времени).

Оставшись одна в комнате — я пребывала в замешательстве. Что мне теперь ожидать? Какую страшную тайну открыло ему мое бедное колено? Мало ли где и при каких обстоятельствах могли появиться маленькие крестообразные шрамы? Возможно — что то еще смутило доктора, я стала внимательно разглядывать свое тело в зеркале — ничего особенного, хорошо, что не успела сделать на плече татуировку с изображением скорпиона, по наитью отложив эту экзекуцию на более холодное время года. Можно представить — какое впечатление этот рисунок произвел бы на благочестивого доктора, красовался бы он уже у меня на теле… Что же не так?? Возможно, его удивили мои ногти, покрытые лаком? Меня последнее время привлекали веселые психоделические оттенки, и я без смущения использовала или ярко голубые или изумрудные тона. Скорее всего, дамы этого времени ничего не слышали о лаке для ногтей, или же им пользовались лишь женщины определенных наклонностей. Я терялась в догадках. Оставалось ждать будущих событий и принимать решения по мере развития ситуации. Но надо отдать должное моему непоседливому характеру, вечному сопротивлению покорности и обреченному следованию обстоятельств, упрямому противостоянию инертности. Пришло время вылезти из укрытия и осмотреться, а не плыть по течению

Хотя на стуле лежало приготовленное платье, соответствующее действующей эпохе, я с немым протестом против ирреальной действительности, решила вновь одеть привычные капри и футболку. Подойдя к двери и удостоверившись, что в коридоре никого нет — тихонько выскользнула из комнаты. Передо мной направо и налево по всему этажу тянулся почти замкнутый по всему периметру балкон с высокой балюстрадой. Я подошла к перилам балкона и осмотрелась. Аналогичный балкон опоясывал и третий этаж огромного на первый взгляд дома. На втором этаже, где я сейчас находилась, балкон заканчивался широкой парадной лестницей, торжественно спускающейся на первый, в просторный полутемный холл. Я взглянула наверх и изумленно вскрикнула. Венчающий дом потолок был сказочно красив, великолепен, у меня перехватило дыхание от яркости красок, изысканности и изящества фресок, изображавших сонм ангелов в вышине. Подобный расписной свод я видела в знаменитом Зимнем дворце и в Петергофе. С трудом, оторвав от него глаза, я направилась к широкой лестнице в холл. По обеим ее сторонам застыли мраморные статуи, изображавшие римских богов и героев, будто охранявших покой хозяев этого великолепного дома.

Особняк казался абсолютно пустым и невероятно огромным, ни одной человеческой души не было видно, не слышно ничьих голосов. Полагаю, что слуги находились сейчас в предназначенных им помещениях и не имели права без надобности выходить в парадные комнаты. Совершенно точно не собираясь в этот момент никого разыскивать, я быстро спустилась вниз по лестнице и вновь огляделась по сторонам. Сейчас прямо передо мной находился главный вход, украшенный высокими, вырезанными из темного дерева массивными дверьми. С задней стороны по бокам от центрального холла влево и вправо отходили два крыла. Первое при приближении открыло для меня довольно просторную застекленную оранжерею, а второе заинтересовало немного больше — это была картинная галерея, и я уже решилась заглянуть туда на несколько минут, как услышала тихие голоса, раздающиеся из — за двери комнаты, находящейся по соседству с зимним садом.

— Сэр Фитцжеральд, я не вправе судить объективно. Но по моему скромному суждению — эта женщина абсолютно здорова и в физическом и в психическом плане, хотя нервное напряжение и возбуждение присутствует, но это объяснимо ее двусмысленным, неясным положением и не скрою — серьезной амнезией. Все ее физиологические реакции адекватны, суждения разумны, а внутренние органы без видимой патологии. Но, тем не менее кроме странного внешнего вида и одежды, я нахожу еще одну странность, не дающую мне покоя