Хроника смертельной осени - [192]
– Держись подальше, – так же тихо ответил он жене. – И ни во что не ввязывайся. И не мешай мне, ради бога…
– Что значит – не мешай? – она была шокирована. – Я должна молча смотреть на все это?..
– Я сказал – не мешай, – Сергей ощутил, как скулы свело от злости. – Ты меня хорошо слышишь?
Катрин в недоумении отступила на шаг от него и Олега, а Сергей остался рядом с Рыковым, лихорадочно соображая, что ему делать дальше. В конце концов, реальную угрозу представляет для него лишь Мигель – Анна вряд ли сможет противостоять ему физически. Но здесь этот непонятный Александр – глаз с них не сводит – и, судя по всему, не позволит предпринять ничего, что шло бы вразрез с желанием Анны. Поэтому – сначала надо переубедить ее, а уж потом, когда она без обиняков выскажет свою волю, можно будет заняться Мигелем – и это будет задача та еще! Мог ли он, Булгаков, много лет назад перевязывая раненого испанского мальчика, бредившего подвигом во имя свободы – мог ли он вообразить, что когда-нибудь придется противостоять ему – и, возможно, не на жизнь, а на смерть? Мог ли он представить, спасая длинноволосого парнишку от толпы свирепых скинхедов, что они станут кровными врагами и соперниками?
Но, возвращаясь памятью в тот день, когда он сражался с Рыковым на страшной даче в Репино, Сергей на уровне физических ощущений вспоминал первобытное неистовство, охватившее его, когда он распахнул дверь спальни на втором этаже, из-за которой доносились удары молотка и сдавленные женские рыдания. Свет тогда померк пред его глазами, и стало тяжело дышать – он бросился на своего друга, словно тот – дикий зверь, и этого зверя следовало обезвредить любым способом – если необходимо, перегрызть ему горло. И теперь он вновь почувствовал, как его накрыла ожесточенная ненависть – и выплыть из этой черной волны можно только одним способом – убить.
Он повернулся к Катрин, оцепеневшей в ожидании. Его привел в исступление ее потухший взгляд, и он в остервенении сжал ее ладонь.
– Если ты не хочешь, чтобы он погиб от руки этого мерзавца…
Катрин пыталась вникнуть в слова Булгакова. Он – это Рыков, разумеется, насильник и душегуб, а мерзавец – благородный Мигель, исполненный собственного достоинства… Что произошло в их жизни и когда все так изменилось?
А Анна – на чью сторону встанет она, и правы ли они, Катрин и Серж, пытаясь спасти бывшего друга от самосуда и расправы?.. Катрин почувствовала, как рука ее начинает неметь под стальными пальцами Булгакова и, с досадой покосившись на мужа, резким движением высвободилась. Ей не хотелось начинать говорить с подругой при Мигеле, но тот облокотившись об изголовье старого кресла, вовсе не собирался оставлять ее наедине с Анной. Придется говорить при нем.
– Аня, – позвала Катрин. – Он без сознания.
Мигель услышал ее робкие слова:
– Еще не сдох? Ты пришла за него просить? – и рассмеялся.
Катрин и бровью не повела в его сторону.
– Прошу тебя, подумай… Что мы делаем…
– Ты не обязана в этом участвовать, – услышала она в ответ.
– Дело не только во мне, вернее, совсем не во мне, – Катрин умоляюще сложила руки на груди. – Ты собираешься замарать руки кровью – от нее потом не отмыться.
– Тебе много от чего отмываться придется, принцесса, – ухмыльнулся Мигель.
– Ты уже отмылась от его запаха на себе?
Анна обхватила голову ладонями:
– Умоляю, прекрати говорить гадости! Я не могу это слушать! Ты и обо мне так думаешь?
Мигель прижался губами к ее виску:
– Что ты, querida? Что ты… Как можно.
– Тогда замолчи. Ты и меня оскорбляешь подобными высказываниями. Катрин, не слушай его.
– Я не слушаю, – покачала Катрин головой. – Но ты мне не ответила.
– Ты хочешь, чтобы он жил? – спросила Анна.
– Почему ты спрашиваешь, чего хочу я?
– Потому что ты имеешь право распоряжаться его жизнью, – уронила Анна, но снова вмешался Мигель с ноткой раздражения в голосе:
– О каком еще праве ты говоришь, querida?
– Конечно, Катрин имеет право, – сказала Анна и тут, нежданно для всех, жестом подозвала Александра, который до сих пор стоял, прислонившись к стене, и ждал, не выказывая никаких признаков нетерпения. Очевидно, он собрался ждать столько, сколько того пожелает Анна – хоть день, хоть неделю, хоть месяц.
Он приблизился.
– Мадам?
– Я хочу, чтобы вы слышали наш разговор.
– Зачем, мадам?
– Мне интересно ваше мнение. Катрин считает, мы совершаем убийство.
Глаза Александра сузились.
– Вам действительно интересно, что я думаю, мадам?..
– Да. Обычно я интересуюсь мнением моей подруги, Жики, то есть, мадам Перейра, – спохватилась Анна. – Но сейчас ее нет рядом…
– Я понимаю, – Гаврилов поклонился. – Но мне нечего сказать вам, мадам.
– Совсем нечего? – разочарованно спросила Анна. – Но у вас же есть опыт…
– Не понимаю, о чем вы, мадам, – лицо Гаврилова потемнело – Я не убийца, если вы это имеете в виду…
