Хроника смертельной осени - [187]

И тут Булгакова осенило. Он понял, у кого мог Мигель попросить и от кого мог получить безоговорочную помощь. И когда испанец начал съезжать на проспект Жукова в сторону центра, Сергей даже не удивился. Но его пробрала дрожь – от подобной подлости…

А тем временем Катрин слегка укачало под уютное урчание мощного двигателя. Крепкая рука мужа, державшая ее ладонь, успокаивала ее, она прикрыла глаза и, привалившись к плечу Булгакова, задремала. Она увидела себя в полутемной комнате с занавешенными плотными шторами окнами, лежащую на широкой кровати в синей шелковой рубашке. Озираясь, она поняла, что узнает эту комнату и слышит тихий голос, зовущий ее по имени: «Катрин… Катрин…». Только это не совсем зов, а, скорее, тяжкий стон. Она поднимается с постели и босиком шлепает к двери, берется за ручку – тяжелую, из темной кованой латуни. Ей нужно нажать на эту ручку, но она боится – до судорог. Но понимая, что это чрезвычайно важно, она все же поворачивает ее и открывает дверь – и видит что-то ужасное, пугающее – белую сорочку на чьей-то груди и на ней – страшное кровавое пятно… рука, зажимающая рану и мучительный стон, разрывающий сердце. Она закричала во сне, но не проснулась, а еще глубже провалилась в омут страха и отчаяния…

– Катрин, Катрин, – Булгаков тормошил ее за плечо. – Проснись, мы приехали…

Катрин распахнула сонные глаза и, недоуменно озираясь, спросила шепотом:

– Серж, где мы?

– В Серебряном бору. На даче Рыковых.

Мигель уже закрывал тяжелые ворота, с грохотом, не таясь, словно у себя дома. Анна тоже вышла из машины и стояла, растерянно оглядываясь по сторонам – видимо, она тоже не знала, в чей дом они едут. Но в отличие от Мигеля и Булгакова, частенько принимавших участие в дружеских попойках, на которые был щедр их приятель, она никогда не бывала на этой даче, которую и дачей можно было назвать с трудом. Скорее – добротный дом о двух этажах, с мансардой и даже с флигелем. Рыков-старший, да потом и сам Олег, с любовью обустраивали его, не жалея, вкладывали в него немалые деньги. Но уже больше двух лет в доме никто не жил, и запустение овладело им – дорожки заросли, кусты не стригли, краска на скамейках и беседке облупилась. На парадной двери висел внушительный замок, а все окна закрывали ставни.

– Ну ты и сволочь, – покачал головой Булгаков, обращаясь к Мигелю. Тот растянул губы в ироничной усмешке.

– Лев Петрович оказался так любезен, когда я ему сказал, что мне нужно встречаться с дамой, у которой ужасно влиятельный муж, даже пропуск на территорию мне сделал, – цинично сообщил он. – Если ты помнишь – в этом доме отличный подвал и просторный гараж, – добавил он, мгновение помолчав.

– И ты решил убить его сына в их собственном доме? Он уже здесь? – еле сдерживая себя, спросил Сергей. – Или его должны привезти?

– Интересно, да? – испанец чуть заметно улыбнулся. Тут только Сергей заметил, что Мигель выглядит плохо: под глазами мешки, лицо заросло черной щетиной, которую тот время от времени потирал рукой. Булгаков с раздражением отвернулся от него и обратился к Анне.

– Анна, Рыков здесь?

Она, помявшись кивнула:

– Да, мне обещали, что к нашему приезду все будет готово. Нам надо спуститься в подвал.

Под чьими-то шагами зашуршал гравий, и из-за угла дома показался человек – молодой, худой, скорее, даже тощий, с тонкими светлыми волосами, собранными в хвост.

– Вы – Анна? – обратился он к молодой женщине, сразу же всем видом своим демонстрируя исключительное почтение. Остальных, в том числе и красавицы Катрин, словно и не было рядом. Мужчин он приветствовал кивком головы, даже руки не подал, и это неприятно поразило Мигеля. Он чувствовал себя главным героем предстоящей казни, вершителем чужой судьбы, а на него кто-то смеет не обращать внимания. Молодой человек поклонился Анне:

– Все готово, мадам. У вас есть еще просьбы или пожелания?

– Я… не знаю, – растерялась она и стала машинально поправлять светлые волосы. – Я, знаете, никогда…

– Конечно, мадам, – молодой человек кивнул. – Я понимаю, вы никогда ничего подобного не делали. И если вы передумали, то мы можем передать его правосудию – если пожелаете. А можем и вовсе отпустить – как вы скажете.

– Что-о? – взревел Мигель. – Отпустить? Этого еще не хватало! Где эта скотина?

Молодой человек даже голову в его сторону не повернул, а выжидающе смотрел на Анну. Она нерешительно кивнула:

– Да, Александр… Вы ведь Александр?..

– Да, мадам, – молодой человек чуть улыбнулся – Итак, вас проводить вниз?

– О да, благодарю вас, – Анна повернулась к Мигелю. – Не забудь сумку в багажнике…

Испанец открыл багажник сааба и вытащил довольно увесистую спортивную сумку. По тому, как осторожно тот держал ее, Булгаков понял – там оружие. Он повернулся к Катрин: – Ты готова?

Катрин не ответила. Через что им предстоит сейчас пройти – одному Богу известно…

Они последовали за Александром и за Анной, которую молодой человек, бережно поддерживая под локоть, повел вперед. Шествие замыкал Мигель с сумкой в руке, мрачный и недовольный. Уж он бы дал понять этому заносчивому замухрышке, кто здесь главный. Но неизвестно какие последствия может это повлечь. «Так что – подождем, – думал Мигель, – подождем…»