Хроника смертельной осени - [165]
– Ты еще спрашиваешь?! – поразился Рыков. – После того, что он сделал! Сначала я хотел его кастрировать, но подумал: если он выживет, а судя по всему, ты все-таки решила даровать ему жизнь, по доброте своей, то своими грязными руками еще много бед сможет тебе принести. Поэтому я эти грязные руки отрубил. Рассказать, как это было? Как же он орал…
Катрин пошатнулась. Ее лицо стало белее снега. Она не издала ни звука, но прислонилась к стене, упершись в нее лбом.
– Ладно, не буду, – смилостивился Рыков. – Итак, ты решила его спасти? Как я должен это расценивать? Что ты сохранила к нему еще какие-то чувства? Неужели после всего…
Катрин все еще была бледна, но повернувшись к нему, старалась смотреть прямо, хотя во рту появился мерзкий металлический привкус.
– Расценивай, как хочешь. Но будь уверен, я и тебя не бросила бы умирать в грязном подвале, да еще в компании с живодером! Жестокости твоей нет границ. Да чем ты лучше его?
Олег не обиделся, а лишь качнул головой:
– Я никогда и не утверждал, что я лучше, чем он… вообще – лучше, чем я есть на самом деле. Но, поверь, я не стал бы нанимать такую падаль, чтобы отомстить тебе…
– Конечно, не стал бы лишать себя удовольствия сделать все самостоятельно, – скривилась она. – Полагаю, ты не будешь ждать приезда скорой?
– А ты собираешься вызывать скорую? – удивился он. – Я думал, ты первым делом позвонишь Сержу, разве нет?
Катрин была шокирована. Действительно, она собиралась звонить именно мужу, а уж потом, если тот даст добро – по официальным номерам: в скорую, полицию и так далее… Но откуда Рыков мог знать?
– Да, Катрин, плохи твои дела, – он внимательно следил за выражением ее лица. – В восьмидесяти процентах я могу просчитать любое твое действие.
– Не обольщайся, – ощущение опасности стало острым, словно она увидела кобру в боевой стойке. Даже когда она треснула его по физиономии, ей не было так страшно.
– Не расстраивайся, – он взял ее за плечи. – Во многих отношениях ты все еще для меня загадка.
– Мне плевать, – дернула Катрин плечами.
– Ну конечно, – он отступил на шаг. – Хорошо. Я ухожу.
Катрин сняла накинутое ей на плечи пальто и протянула Олегу:
– Забери.
– Ты замерзнешь, – он отвел ее руки, – здесь сыро. А тебе нельзя простужаться.
– Это собственно, почему? – подняла бровь Катрин.
– Ты же беременна, – он не спрашивал, а утверждал.
Катрин была поражена.
– Откуда… Откуда ты знаешь?
Олег искренне удивился:
– Что значит – откуда? Да у тебя это на лбу во-от такими буквами написано. Я сразу понял, увидев тебя, когда ты вернулась из Лондона. Ты теперь совсем другая – нежная и трогательная. Булгаков знает?
– Конечно, – Катрин все еще не могла прийти в себя.
– Счастлив, наверно, – лицо его помрачнело, и он отвел глаза.
– Конечно, – как заведенная, повторила она.
– А ты? Ты – счастлива? – спросил он.
– Конечно, – в третий раз повторила она. – Мне бы только покоя побольше. Устала, я, знаешь ли… Как же я устала…
– Устала – от меня? – он нахмурился.
– От тебя – в первую очередь, – кивнула она. Он стал рассматривать ее так пристально, что ей стало неловко. Затем он чуть улыбнулся – угол рта его дрогнул.
– Понятно. Но почему Булгаков отпускает тебя одну? Особенно после нападения? Неужели он за тебя не беспокоится?
– Когда он узнает, что я ушла, мне мало не покажется, – вступилась Катрин за мужа. – И какое твое дело! Отстань уже от меня!
– Вот если бы… – он запнулся.
– Если бы – что? – она не смогла скрыть любопытства – Рыков, которого, казалось, ничто не трогало, совершенно явно смутился.
– Если б ты была беременна от меня… – эти возмутительные слова прозвучали почти мечтательно. – Я бы не позволил тебе так рисковать.
– Что?.. – когда до нее дошло, о чем он говорит, она залилась краской и отвернулась. Если бы от слов можно было бы провалиться под землю, Катрин бы явно предпочла такой вариант. Рыков же счел ее потрясение за страх.
– Да не бойся ты, – с досадой поморщился он. – Если б ты забеременела тогда, два года назад… да, жаль…
– Чего тебе жаль? – содрогнувшись, спросила она. – Тебе жаль, что ты не вверг меня в еще больший ужас, чем тот, в котором я еле выжила? Неужели ты думаешь, я стала бы рожать ребенка, зачатого в насилии? Ты просто сошел с ума.
– Позволь тебя разочаровать, – услышала она его злорадный голос. – Тебе бы пришлось.
– Что значит – пришлось? – удивилась она.
– Я не допустил бы, чтоб ты избавилась от него…
– Это каким же это образом? – посмотрела она на него со всей иронией, на которую только способна.
– Я бы тебя запер, – ответил он совершенно серьезно. – До родов. Никуда б ты не делась.
– Позволь тебе напомнить, – мстительно объявила она, – в то время ты отдыхал в Крестах – и тебе было б не до меня, когда я пошла бы на аборт.
Он побледнел:
– Хочешь сделать мне больно?
– Больно? – фыркнула она. – От кого я это слышу?! После того, как ты вогнал в меня четыре гвоздя – имею право делать тебе больно, сколько мне вздумается.
Мгновение Олег молчал, а потом произнес, доставая из кармана пальто, накинутого на плечи Катрин, перчатки и натягивая их:
