Хроника смертельного лета - [200]

– Не знаю. Не помню. Да и какое это теперь имеет значение? Меня тянуло к ней, это правда. Кстати, забавно, как с первой минуты все принялись трактовать мой автограф, как «Помни о Катрин»… Я обращался к Орлову, да, действительно, но речь шла совершенно не о тебе. Вспомни Кэтрин – вот что я написал! Ему в голову даже не пришло! Идиот!

Катрин произнесла:

– А я знала. Я знала, что это не обо мне.

– Не сомневался, – надменно уронил он, – безусловно, ты знала! Ведь так удобно – сказать себе «Это не про меня», и жить безмятежно дальше.

– В чем еще я виновата? – Он услышал ее голос, полный горечи и тоски. – В том, что меня зовут так же, как ту бедную девушку? Ты еще скажи, что мы похожи…

– Твоя ирония неуместна, – несмотря на то, что его голос звучал холодно, Катрин уловила еле сдерживаемую злость. – Вы не просто похожи. Вы похожи, словно сестры – не близнецы, конечно, но сходство поразительное. И не только внешнее.

– Бред, – прошептала она.

– Бред, – согласился Олег, – но жизнь иногда до жути похожа на бред. Или хуже бреда, – он кашлянул – в горле першило, он волновался, несмотря на то, что старался сохранять невозмутимость. Водой он облил Катрин, а теперь идти на кухню никак невозможно, он не может выпустить ее руки – этот контакт сейчас, словно электрический провод, по которому течет его жизнь… Или жизнь Катрин?

– Короче, я убил Кэти. Не буду вдаваться в подробности… Они неинтересны. А спустя несколько лет встретил тебя. Я потерял покой, а ты досталась Орлову. Я долго ждал, когда он тебе надоест. Или ты ему осточертеешь. Не дождался. Иногда мне казалось – проще убить его, но я страстно хотел, чтобы он страдал так же, как страдал я. Оболгать его так же, как он когда-то оболгал меня.

– Он тебя оболгал? – равнодушно спросила Катрин. – Ты о чем говоришь?

– Неважно! Какая разница! Я хотел, чтоб его посадили за то, что делал я, а ты бы отреклась от него… И ты отреклась!

– Я разлюбила его. Рано или поздно это должно было произойти. Я никогда не верила, что Андрей – убийца, потому что слишком хорошо его знаю – как себя. Я устала от него. И я действительно люблю другого.

– И опять – не меня, – сжал он зубы, – почему не меня?

– Нелепый вопрос, – равнодушно ответила она, – просто – не тебя.

– А я знаю кого, – внезапно Рыков схватил ее второй рукой за подбородок и повернул к лунному свету, лившемуся из окна, вернее – из одной-единственной щели от чуть отодвинутой шторы. – Это Булгаков, так?

Катрин резко отвернулась, и он рассмеялся.

– Наш неустрашимый рыцарь! Обалдеть! Неужто он таки дождался?! Ты действительно в него влюбилась?

Что придет в голову этому монстру, скажи она правду? Как может она подставить под удар еще и Сержа?

– Да, славный ему будет подарочек! Ты уже спала с ним – или нет? Думаю, еще нет. Я опередил его – как раз вовремя, чтобы оставить нашего блистательного Сержа ни с чем!

Она закрыла лицо рукой. Теперь никогда ей не суждено узнать, что такое любовь Булгакова. Наступало утро – последнее утро ее жизни. Но это не главное. Главное – не навлечь на Сержа еще большую беду. Она заставила себя заговорить, желая сменить тему, чтобы Рыков забыл о Серже и продолжил страшный рассказ:

– Ты сказал – шесть. Кто же еще?

Рыков отпустил ее голову и чуть оттолкнул, но руки, тем не менее, не оставил: – А, ты еще помнишь? Ну что ж, продолжим! Одна дура решила шантажировать меня, – хмыкнул он, – но ей я всего-навсего свернул шею, – он с удовольствием ощутил, как ее пальцы сначала вздрогнули, а потом их словно судорога свела – так сильно они сжали его руку. – А вот шестая… – он осекся, подбирая слова. Вот сейчас – сейчас свет померкнет для нее!

– Кто? – севшим голосом спросила Катрин, и сердце ее замерло от страшного предчувствия. – Кто? – повторила она.

– Взгляни, – свободной рукой он нащупал на постели и сунул Катрин под нос шелковую рубашку, снятую с нее больше суток назад, и до сих пор валявшуюся среди смятых простыней. – Посмотри на это! Здесь темно, но рассмотреть можно. Видишь темные пятна? Это кровь. Знаешь, чья? Думаешь – твоя? Правильно, твоя, но не только. Я вытер ей лицо моей рубашкой. Хотел, чтоб она была красива. Ты не представляешь, как она была красива, когда мы ее нашли – я, Антон и Мигель!

– Нет! – шепотом прокричала Катрин. Она метнулась от него с такой силой, что вырвала руку из его сцепленных пальцев.

– Анна, – произнес он и вздрогнул от ее крика, более похожего на вой:

– Не-ет!.. – она вцепилась ногтями ему в лицо. – Нет!

Он прижал к себе бившуюся в истерике Катрин и попытался вытереть со своего лица кровь. Было больно, но Олег испытывал неизъяснимое удовлетворение – ему удалось пробить брешь в ее презрительном спокойствии, задевавшем его самолюбие. Откуда только силы взялись в истерзанном теле!

– Нет! – Катрин захлебывалась слезами. – Я не верю тебе…

– Не веришь? – со злорадной усмешкой ответил он. – Я могу тебе это доказать.

– Ничем не докажешь, – рычала она, – я никогда не поверю, что ты убил Анну! Мы все ее любили!

– Да. И поверь, мне было нелегко на это решиться. Но она сама виновата.

– В чем? – застонала Катрин. – В чем она провинилась перед тобой?