Хроника рядового разведчика - [50]

— Благодарю за службу! — взяв под козырек, ответил полковник на нашу готовность.

— Садков! Выведите из строя раненых, больных, если есть таковые, и постройте их вместе со старшиной вот здесь, сбоку. — И он указал место.

Из строя Садков вывел четверых раненых, повара и двоих приболевших. Среди них был наш помкомвзвода, раненный в руку, Иван Неверов.

— А теперь продолжим нашу работу. — И комдив снова подошел к правому флангу роты и у разведчика, стоящего рядом с командиром взвода Н. С. Култаевым, спросил:

— Где полушубок?

— Товарищ полковник! — за всех ответил командир роты. — У нас их мало, на всех не хватит. Да они их и не носят. Полушубки надевают, когда идут наблюдать на передний край. В основном они круглый год носят телогрейки.

— Хорошо! Старшина! Неси сюда все, что есть в наличии.

Старшина роты Колобков, воевавший еще на финской, торопливо вышел из строя и побежал в дом. Вскоре он вернулся с четырьмя полушубками. Но этот запас иссяк. Скоро с полушубками пришлось расстаться старшине и всем, кто оставался в расположении роты.

Наблюдая за этой процедурой переодевания, я никак не мог осмыслить всего происходящего. Меня навязчиво мучил вопрос, почему сам комдив занялся таким делом? Неужели он не доверяет другим? Или это так важно и срочно?

Теперь при подходе к следующему разведчику, одетому в шинель или телогрейку, он рукой подзывал одного из прибывших с ним офицеров и предлагал: «Поменяйтесь!»

Операция с переодеванием шла к концу. Но двух полушубков все-таки недоставало. В том числе и мне. Комдив приказал адъютанту привезти недостающие полушубки с его квартиры.

Затем полковник поинтересовался, как мы обуты. Приказал троим разведчикам разуться и, лично убедившись в добротности обуви, наличии теплых портянок, остался доволен.

— Желаю вам успеха в выполнении задания! — напутствовал он. — До встречи в дивизии! Матвеев, заканчивайте, а мы поехали.

Машины одна за другой покидают расположение роты, а вскоре в штаб армии ушла информация о готовности разведроты к выполнению задания.

— Товарищи! Через два часа — выход. Старшина, они уходят, их надо покормить. С собой взять только оружие и малые саперные лопатки. Куда придете, там вас обеспечат всем необходимым, — закончил майор.

В указанное время 43 разведчика во главе с командиром роты старшим лейтенантом М. Д. Садковым и командирами взводов Героем Советского Союза гвардии лейтенантом В. А. Дышинским и гвардии старшиной Н. С. Култаевым, добротно одетые и обутые, пошли к месту сбора.

Зимний день короток. Незаметно под посвист метели пришел и вечер. Едва стало темнеть, когда мы пришли в поселок Веселые Терны. Здесь нас уже ждали. Небольшими группами, по пять — семь человек, разведчиков быстро развели по домам на ночлег. Не успели разместиться на новом месте, как последовала команда получать продукты. Канаев, как старший по званию, выделил хозяйственного Пчелинцева, но тот скоро вернулся и сообщил, что донести продукты он не может и ему нужна помощь хотя бы одного человека. Мы недоуменно переглянулись. Как правило, на ужин сухим пайком каждому выдавали по полтора-два сухаря да по маленькой банке консервов на отделение. Канаев выделил еще одного — Шапорева, и они ушли. Не прошло и четверти часа, как они вернулись с горой расфасованных продуктов, которые начали выкладывать на стол. Места на столе не хватило, придвинули широкую лавку.

Каждый из нас получил тушенку, сливочное масло, водку, сухари, концентрат, а также белоснежные маскхалаты и по добротному вещмешку, вероятно специально пошитому. Размеры вещмешков были немного больше обычных.

Глядя на гору продуктов, я понимал, что это не без основания. Родина дала все, что она в состоянии была дать, проявила особую заботу о нас накануне выполнения специального задания. Но это будет завтра-послезавтра. А сегодня по предложению Канаева мы единогласно решили устроить хороший ужин.

Вскоре у пылающей жаром печки ловко хлопотала средних лет хозяйка, вызвавшаяся помочь нам, и скоро на стоЛе появилась дымящаяся, аппетитно пахнущая картошка, по-царски сдобренная свиной тушенкой. Вскрыли и пару бутылок водки, к которой хозяйка принесла миску хрустящих огурчиков.

Я наблюдал, как, судорожно морщась, не пил, а цедил ледяную водку Соболев, затем, как выброшенный на берег окунь, он жадно глотал ртом воздух. На глазах Канаева даже слеза выступила. Были и непьющие, их подзадоривали, но некоторые так и не согласились. От тепла и выпитого у всех порозовели щеки, заблестели глаза. Все оживились. В комнате стало шумно и весело.

— Я что? Вот дед пил, — похвалялся Шапорев, свысока поглядывая на нас, с аппетитом закусывая, жмуря от наслаждения глаза, — вот это — да! Однажды он выпил четверть самогонки, потом сутки спал, а во сне только мычал. Человек, — философствовал он, — раз только пьет. Остальное — похмеляется!

— Кончай базар! — как-то с неудовольствием процедил Канаев. — Тоже мне петухи.

Через пятнадцать минут — всем спать!

— А ты что на меня, Канаев, так смотришь? Я злость в себе распаляю.

— А не рано ли? — перебил его Юра.

— Нет, не рано. У меня до сих пор перед глазами стоит лицо моего друга, когда он читал письмо, которое ему прислали соседи. Его-то всех порешили. Поэтому при слове «фашист» у меня внутри все холодеет! Ух, доберусь я до них...