Хроника расстрелянных островов - [11]

— Я хотел узнать, на какое количество людей мы можем рассчитывать при строительстве оборонительных сооружений, товарищ дивизионный комиссар, — обратился Навагин к Зайцеву.

— Мы с Александром Михайловичем уже обменялись мнениями по этому вопросу, — проговорил Зайцев.

— Сколько вам надо народу всего? — спросил Муй.

— Три тысячи человек ежедневно, — не задумываясь ответил Навагин.

— Не найдем столько, — возразил Муй. — На полевые работы народ нужен — урожай собирать. Иначе без хлеба и картошки на зиму остаться можем. Чем кормиться будем?

Навагин совсем забыл о полевых работах. В самом деле, если не собрать вовремя урожай, можно остаться без продуктов, а это факт немаловажный, особенно для местного населения.

— Так сколько же людей вам требуется, Сергей Сергеевич? — спросил Зайцев.

— Хотя бы две тысячи человек. Меньше никак нельзя.

— Мы так и подсчитали. Завтра можно будет приступать к работе.

— Только своих людей командовать ставьте, — попросил Муй.

— Поставим, Александр Михайлович.

Рано утром Навагин заехал в мастерские, где находилась часть саперов лейтенанта Кабака, переброшенная с бухты Кейгусте.

— Показывайте, что сумели сделать, — потребовал он от Кабака и начальника мастерских.

— Что можно сделать за такое время, товарищ майор! Конструкторы годами разрабатывают новую систему, — пожаловался Кабак.

Его поддержал и Савватеев:

— Даже теоретически обосновать нельзя!

— К черту мне ваше теоретическое обоснование! — разозлился Навагин. — Практически давайте! У вас же богатый опыт. Оба Выборг разминировали.

— То было проще, — не сдавался Кабак. — Уничтожать всегда легче, чем создавать.

— Так ничего и не сделали?! — удивился Навагин, намереваясь обругать саперов.

Кабак неопределенно пожал плечами, ухмыльнулся:

— Шевелим мозгами, зря не ели казенный хлеб. Есть трошки…

— А ну, показывайте свое «трошки».

Начальник мастерских провел Навагина в цех, где рабочие и саперы из взвода старшины Егорычева возились с противотанковыми минами, переделывая их в противопехотные.

— Тут все просто, товарищ майор, — доложил Кабак. — Ослабили верхнюю крышку корпуса, и все.

Потом Навагину показали образец ударной мины натяжного действия, сделанной из канализационной трубы.

— Думаем приспособить и авиабомбы в качестве падающих мин с ослабленным натяжным взрывателем, — показал начальник мастерских на две новенькие авиабомбы, лежащие возле окна на стеллаже. — Потом за глубинки примемся.

Больше всех Навагину понравилась необычная по конструкции и действию мина в деревянном корпусе, изготовленная саперами.

— Лучше заводской, — расхваливал Кабак. — Ни один миноискатель в мире не обнаружит такую мину.

— Хороши «трошки»! — погрозил Навагин улыбающемуся командиру роты. — Начальник мастерских, даю «добро» на серийное производство! — распорядился он. — И забираю от вас саперов!

— Куда же теперь? — спросил Савватеев.

— Будете возглавлять строительство оборонительных сооружений, — ответил Навагин и подробно объяснил саперам задачу. — Вот где только достать колючей проволоки? — задумался он. — Мины вы сделали, а проволоку…

— Я знаю, где имеется колючая проволока, — сказал Егорычев.

— Где?! — удивился Навагин.

— У местного населения. Все огороды опутаны ею.

Навагин припомнил: проезжая на своей эмке, он не раз встречал большие огороды, сады и выгоны для скота, обнесенные колючей проволокой. Пожалуй, не одни десяток тонн можно собрать ее по острову, а это уже существенная помощь при сооружении заградительных полос. Придется сегодня же снова ехать к секретарю укома Мую. Без его вмешательства проволоку с хуторов не получить.

Коротки на Балтике летние ночи. Не успеет вечерняя заря потускнеть, раствориться в темной синеве, как на востоке уже робко появляются первые бледно-желтые полоски — предвестники раннего утра. Полоски постепенно увеличиваются, набирают силу, превращаясь в одну яркую, неудержимо растущую полосу, и вот уже горизонт окрашивается в нежно-розовый цвет. Из-за леса пучками начинают выбиваться солнечные лучи. Сначала они неуверенно, с опаской ощупывают вершины деревьев и только потом, словно убедившись в их прочности, с высоты стремглав кидаются в море и покрывают воду первым тонким слоем позолоты. Даже небо, чуть-чуть голубое днем, ночью лишь сгущается, точно на него мазок за мазком накладывают синюю краску. От этого оно становится глубже, необъятнее, с крапинками хрусталиков-звезд. Утром же солнце смывает с неба ночную краску, и оно опять лазурное, прозрачное.

Капитан-лейтенанту Богданову спать в эту ночь довелось мало. Еще с вечера ему обещали привезти цемент для укрепления пирса, и нужно было все заранее подготовить к работе. Потом он и сам любил в одиночестве обойти свое новое хозяйство, посмотреть, что уже сделано, и наметить план на новый день.

Все дни командира дивизиона торпедных катеров проходили в заботах об оборудовании базы для катеров на непригодной к длительной стоянке пристани Менту. Постоянное место базирования дивизиона находилось на полуострове Ханко, откуда за неделю до начала войны отряды Гуманенко и Осипова ушли на учение в Ригу и Лиепаю. Обратно на Ханко они уже не вернулись, дивизион был передан в подчинение коменданту Береговой обороны Балтийского района генералу Елисееву. С маскировкой катерники справились быстро. Сам заброшенный и захламленный пирс был как нельзя кстати. Сделали лишь Г-образные стойки, под которыми прятались торпедные катера, обшили их досками, а боковые стенки завесили подъемными щитами. К счастью, досок и бревен на пирсе лежало сколько угодно. Теперь нужно было создавать противодесантную оборону базы, рыть окопы, стрелковые и пулеметные ячейки, оборудовать наблюдательные посты. Надо было строить и землянки для отдыха личного состава. На все это требовалось время и люди, а у катерников не было ни того ни другого. Да и накормить дивизион нужно. Хорошо, что командир соседней 315-й береговой батареи капитан Стебель к себе на довольствие поставил весь личный состав. Вот и приходилось с раннего утра и до позднего вечера быть то на пирсе, то на строительстве землянок, то на оборудовании полосы обороны. К тому же с началом боевых действий прибавились новые, еще более сложные заботы по ремонту подбитых в бою катеров.