Хроника пикирующей России, 1992-1994 - [40]

Но еще более глубокая атрофия правовой и интеллектуальной совести проявляется во всей совокупности аргументов, которые развертывает далее Румянцев. Он сходит с тропы конституционности и доказывает, что весь советский режим, ядром которого являлась КПСС, был преступным. Тут ничего нового нет, этого мы наслушались и от Рейгана, и от А.Н.Яковлева. Ненамного сильнее ругается и О.Румянцев. Ну и ради Бога! Разве не за то мы перебиваемся сегодня с хлеба на воду, чтобы можно было ругаться? На баррикады пафос О.Румянцева, быть может, и соберет каких-нибудь престарелых поэтов в джинсах, но к Конституционному-то суду какое это имеет отношение? Вот уже и Конституцию 1977 г., к которой апеллирует ходатай, сам же он называет «намеренно идеологизированной недобросовестным законодателем», то есть, порождением того же преступного режима и потому нелегитимной. Но ведь, войдя в идеологический экстаз, О.Румянцев уничтожает единственную, хотя и хилую, правовую основу, на которой строит свое обвинение.

Вот где Оруэлл почерпнул бы новых идей! Человек с высшим образованием считает преступным весь строй, которым жила его страна 75 лет. Допустим. Далее он признает, что ядром этого строя была КПСС, а юридической базой — Конституция, возложившая на КПСС обязанность быть этим ядром и радеть о строе. Казалось бы, смети этот строй, отмени эту «недобросовестную» конституцию, разгони КПСС — исходя из светлых идеалов и революционной целесообразности. Но нет, является демократ с «правовым сознанием», руководитель комиссии по похоронам «нехорошей» Конституции, и требует запретить КПСС по законам именно того, преступного строя — за то, что она якобы на тот строй посягала. А дальше на восьми страницах доказывает, что КПСС этот преступный строй создала и защищала. И человек с такой моралью и с такой логикой будет нам писать законы!

Что означает попытка О.Румянцева тотально делегитимировать государственный строй СССР, эту специфическую партийно-ведомственную структуру? Прежде всего, означает обвинение в соучастии всех 280 млн. «совков», которые этот строй приняли, приспособились к нему и вовсе не выражают большой радости оттого, что сегодня вместо него пришли и командуют демократы с их шоковой терапией. Но «совок» — существо добродушное, и не такие вещи терпит (до поры, конечно, до времени). С Западом — похуже. Он революции в конце ХХ века не приветствует. А попытка Румянцева уж настолько революционна, что ей и аналогии в истории нет. Это надо же — была держава, давным давно всеми признанная, участвовала в кропотливом процессе стабилизации мира с массой всяческих соглашений, исправно и в срок платила долги и т.д. И вдруг все это отменяется — Румянцев признал ее преступной, а все ее действия незаконными (впрочем, за исключением создания Республики немцев Поволжья — это было хорошее дело, хотя оклады в университетах ФРГ могли бы быть и повыше). Такой разрыв в преемственности любому антикоммунисту не понравится. А как посмотришь, какую легитимность да права человека, да социальную гармонию устроил новый, хороший режим, так вообще призадумаешься. Запад, пожалуй, и согласился бы на то, чтобы «прошлое выстрелило из пушки» в Румянцева — жаль его, конечно, да зато от «совков» землю почистит. Но калибр, огня которого требует на себя Румянцев, слишком уж велик — забрызгает и Запад.

А в какое положение ставит О.Румянцев Конституционный суд — хрупкое порождение новой государственности? Ведь рассмотрение его ходатайства надолго задаст стандарт деятельности этого суда. И вот ему предлагается обвинение, основанное сугубо на идеологических аргументах, каждый из которых представляет философскую проблему, а вовсе не юридический предмет. Вот главное обвинение: «Самой сутью коммунистической идеологии, лежащей в основе деятельности КПСС, является тезис о преступном и антигуманном характере частной собственности». Не нравится Румянцеву этот тезис — ну и что? Ведь это тезис, это суть идеологии, которая всего лишь «лежит в основе» (а может, уже давно и не лежит). Разве дело такого суда осуждать или оправдывать этот тезис, каким бы спорным он ни был? Взявшись за такое скользкое дело, он сразу поставит крест на всех правовых надеждах.

А как же обстоят не слова, а дела относительно собственности? Тезис тезисом, а вплоть до 1991 года была у людей собственность и приращивалась. Хотя бы те 350 млрд. руб. накоплений в сберкассах, которые имели реальную ценность. И вот приходят соратники Румянцева, поющие гимн собственности, и эти накопления экспроприируют. Ведь это вы, защитники частной собственности, раздели людей догола! И хоть бы что-нибудь произвели с уворованного, пустили в дело. Какова же роль нашего социал-демократа? Как говорится, «стоять на шухере» и кричать «держи вора!».

О.Румянцев задает Конституционному суду определенный стиль, формулируя обвинения в совершенно не поддающейся проверке форме: «компартия неоднократно повторяла…», «по мнению компартии…» и т.д. Казалось бы, речь идет о сложившейся организации, имеющей и программные документы, и определенную структуру. Ведь пойти по стопам Румянцева, значит начать, как говорил Салтыков-Щедрин, «читать в сердцах». Нам, конечно, далеко до цивилизованного правосознания — «живем в лесу, молимся колесу», но даже и при нашей дикости вздрагиваешь от таких юридических перлов: «на протяжении десятков лет компартия поощряла оружием (!) террористические действия против различных суверенных государств». И Конституционный суд должен все эти пузыри прокалывать?