— Вам куда? — спокойно спросил второй. Будто вопрос о том, что она едет с ними, уже решен.
Трое, что шли навстречу, еще меньше внушали доверия. «Этих я хоть в библиотеке видела…» — подумала девушка и решилась:
— Мне к любому метро. — Она оглянулась и остановилась.
— Тогда со мной. Я Яцек… Значит, договорились. До завтра, — быстро произнес Михальский, обращаясь к товарищу. — Помнишь? Ровно в девять. Не опаздывай.
— До завтра. — Мужчины обменялись рукопожатиями. Георгий кивнул девушке и пошел к «шестерке». Яцек открыл перед библиотекаршей дверцу джипа.
Машины разъехались.
— Вы уже неделю сидите у нас, — проговорила девушка — не из любопытства, а скорее из боязни ехать молча. — Что вы ищете в газетах?
— Убийцу, — ответил Яцек.
— Убийцу кого?
— Белугина. Журналиста.
— Того самого? — изумилась она. — Дмитрия Белугина?
— Да.
— Вы шутите?
— Нет.
Он сказал это так, что она поняла: все более чем серьезно.
— А что будет завтра в девять?
— Суд.
— Над кем?
— Над теми, кого обвиняют в убийстве Белугина…
— Встать, суд идет! — объявил секретарь.
— Прошу садиться, — разрешил занявший свое место судья, полковник юстиции в чуть мешковатом мундире.
Он снял очки с толстыми линзами, протер, опять надел. Устало обвел глазами зал, будто спрашивая: ну что там у вас?
Зал заседаний не внушал оптимизма — ободранные кресла, обшарпанные стены. И тоска, пропитавшая воздух.
— Обвиняемый Заславский Павел Андреевич, вы признаете себя виновным? — спросил судья.
— Нет, — ответил обвиняемый.
Гольцов и Михальский, сидевшие в зале, не шелохнулись: Заславский и не мог признать себя виновным. Не тот он человек, чтобы организовать убийство.
…В жизни у каждого есть наставник, определивший, зачастую того не ведая, если не главное, то одно из основных направлений в его судьбе. Это не обязательно учитель, он может быть соседом, сослуживцем или кем-нибудь еще. Для Гольцова и Михальского таким наставником стал Заславский.
Михальский познакомился с Заславским еще в Афганистане. Яцек после Высшей школы КГБ служил в разведывательном управлении 40-й армии. Капитан Заславский воевал в бригаде спецназа ГРУ. О нем уже тогда ходили легенды. Из училища его трижды отчисляли. Хотя тогда легче было попасть в отряд космонавтов, чем уйти из военного училища. Спустя годы он стал отличным командиром, каким мог стать только бывший курсант-оторва. В Афганистане Заславский был даже представлен к званию Героя. Высокое звание обещали тому, кто найдет новую по тем временам американскую ракету «стингер». Нашел Заславский. Но его кандидатуру зарубил замполит за организованную накануне коллективную пьянку.
— Обвиняемый Заславский, в материалах дела есть ваше признание. Как вы это объясните?
— Показания я дал под давлением следствия.
— Каким образом давили на вас? Били?
— Нет.
— Угрожали?
— Да.
— Чем?
— Обещали возбудить уголовное дело против моей семьи. К тому же мне самому требовалась срочная операция. Следователь не разрешал госпитализацию, пока я не написал признание.
— Чем вы можете доказать это?
— Ничем.
— И вы хотите, чтобы суд вам поверил?
Заславский вздохнул.
За решеткой в зале суда сидел не тот человек, которого знали Гольцов и Михальский. Внешне, конечно, многое осталось по-прежнему. Только в волосах больше седины, на лице прибавилось морщин и плечи вроде бы стали чуть уже. В нем исчез внутренний стержень, который раньше чувствовался буквально во всем: во взгляде, в движениях, в голосе. Михальский помнил, как первый раз увидел знаменитого командира группы спецназа в Афгане. Невысокий офицер в полевой форме и самодельном «лифчике» для автоматных магазинов ходил вдоль строя. Солдаты стояли навытяжку. На худой шее офицера напрягались мышцы и пульсировала артерия. От него исходила такая энергетика, что он выглядел гораздо выше и сильнее своих солдат. А негромкий голос пробирал до мурашек.
«Кто это?» — спросил тогда Яцек.
«Паша Заславский, — ответил стоявший рядом офицер разведки. — Готовит своих к выходу на боевые».
Теперь в зале суда стоял старик со сломанной судьбой.
Совсем другим был Заславский и в 1993 году. Тогда он помог Гольцову и Михальскому, когда у них было лишь два пути: по миру или в петлю.
В 1991 году оба служили в Литве. Георгий — переводчиком-референтом, Яцек — в КГБ. Обоих заподозрили в участии в борьбе против конституционного строя, штурме Вильнюсского телецентра.
Оба бежали от ареста за границу. Гольцова занесло в Лондон, где ему пришлось работать в порту грузчиком. Михальский попал во французский Иностранный легион. В Европе им не понравилось. Чужая земля, какая бы она ни была хлебосольная, всегда чужая…
Родина их встретила равнодушно. Положение обоих мало радовало: из армии никто не увольнял, но и в кадрах они не числились. В Москве Михальский встретил Заславского, который по приказу Ткачева создавал буквально с нуля 45-й полк ВДВ. Заславский сразу же предложил Яцеку идти к нему и утряс все формальности в кадрах. Через Заславского вернулся в армию и старший лейтенант Гольцов.
— Обвиняемый, вы были знакомы с Дмитрием Белугиным?
— Да.
— Когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— Мы встречались с ним два раза. Первый — летом девяносто четвертого года.
