Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля - [20]

Шамиль начал совещаться с товарищами. Он им сказал: «Мы укрепимся и останемся в каком-нибудь доме в селении Гимры и будем с ними сражаться». Но его товарищи не одобрили этого. Тогда он предложил: «Мы их встретим и будем сражаться с ними в каком-либо укрепленном месте наших лесов». Они также не согласились. В конце концов их дело пришло к тому, чтобы переселиться в Ригиль-нуху, где они и находились около двух или трех дней, а затем вернулись в селение. И хвала Аллаху, владыке миров.

Затем дело гимринцев пришло к перемирию и установлению шариата в их селении. Большая часть имущества гимринцев, съестные припасы и прочее были раньше еще увезены в Ансаль. Ансальцы [71] присвоили себе это имущество, говоря, что «тот залог, который взял Хамзат, поистине мы дали его только из-за того, что Шамиль ослабил нас тогда. Заплатите нам за него пеню».

Из-за этого в Гимрах наступила бедность. Клюки-фон-Клюгенау, генерал, живущий в крепости Темир-хан-шура, посылал гимринцам три раза по 60 ослов с мукой. Слава Аллаху, вращателю сердец и устроителю дел.

Затем жители Гимр, самые лучшие из них и самые худшие, намеревались уплатить эту пеню ансальцам, утверждая, что присвоенное ими гораздо больше того, что они требуют. Но Шамиль на одном из сходов увещевал и уговаривал их. Он им сказал: «Пени — это позор в религии и земном мире, и он не покинет вас никогда». И он поклялся в том, что не даст для уплаты пени ничего. Затем и они, один за другим, начали клясться в этом же. Так поклялись они все. Когда же ансальцы узнали о единстве мнения гимринцев в отношении неуплаты пени, то возвратили гимринцам обратно их имущество.

Затем Клюки-фон-Клюгенау позвал к себе гимринского кадия Хасал ал-Мухаммеда ал Харикули вместе с некоторыми мужчинами. Кадий отправился, а с ним — непокорные и повинующиеся [мюриды] и Барти-хан, дядя Шамиля по отцу. Они пришли повинующимися Клюки-фон-Клюгенау, одобряющими его дело и принимающими его подачки, говоря: «У него нет никакого недостатка, кроме непризнания двух свидетельствований [шахадатов]». Они даже говорили, что в его доме — поток благоухания. А Барти-хан сказал: «А за нашими кладбищами к нам пришли кизлярцы, у которых была [организована] поездка в Темир-хан-шуру для продажи винограда», и в его речи было хвастовство этим.

Затем Шамилю было сообщено о том, что те из отступников, которые были с ними [т. е. с кадием Гимр [72] и другими, ушедшими к Клюки-фон-Клюгенау] в Темир-хан-шуре, пьют и бывают пьяные и что кадий сказал: «Я вам не приказываю и не запрещаю». Тогда Шамиль встал и направился к кадию, он вошел к нему в худжру[58] и начал говорить ему о неодобрении [исламом] их питья [вина], но тот ничего не ответил, а подал ему одну книгу и сказал: «Посмотри здесь то место, где [указано], что аш-Шафий не порицал пьющего [вино] ханефита».[59]

Тогда Шамиль взял эту книгу и, сказав «Посмотри сюда», показал кадию одно место немного дальше от места, показанного кадием. Там говорилось, что аш-Шафий наказывает пьющего ханефита. Затем Шамиль сказал: «Завтра позови тех пьющих и накажи их». Кадий был принужден [согласиться] и замолчать, он убежал к себе домой, прежде чем наступило утро.

Рассказ. Затем в одно из этих времен шахмал Махди позвал Шамиля на сход. Но Шамиль от этого отказался. Жители Гимр упрашивали и неотступно приставали к Шамилю, но он не соглашался. Затем к нему пришел один мюрид и сказал: «Те относят за счет твоей трусости твой отказ пойти на этот сход».

Тогда Шамиль встал, а на нем была шуба и на голове колпак, надетый на время сна, а в руках не было ничего из оружия, хотя бы даже кинжала, взял кувшин и вышел из дома, как будто бы он хочет выйти за нуждой. Достигнув кладбища, он положил свою шубу на его ограду и пошел на сход. Жители Гимр вышли вслед за ним. Они кричали ему, чтобы он подождал, пока они присоединятся [73] к нему, но он не остановился и крикнул им: «Если вы пойдете, то я не пойду с вами».

Он предстал пред теми, кто находился на сходе, — это были сын шамхала, знать и слуги, — всего около сотни человек. При его появлении они встали растерявшиеся. Шамиль заставил их сесть, и сам сел подле сына шамхала. «Скажите мне, о чем вы говорите», — сказал он.

Они потребовали его прихода к шамхалу для его возвеличения и оказания ему почестей: «И народ в долине и горах пусть пойдет при помощи твоей печати и печати шамхала».[60] У шамхала тогда была беременной молодая жена, в связи с чем его шамхальство проявляло радость и веселье. Шамиль сказал: «Если вы отдадите в залог эту беременную жену Кибиду Мухаммеду ат-Тилики, то я пойду, А если вы мне измените, то он убьет ее как беременную суку».

А это свидание происходило после убийства Кибидом Мухаммедом преступной знати его селения. Они ответили: «Этот залог невозможен». Шамиль ответил: «Если этот залог невозможен, то и мой приход также невозможен», и он вышел и вернулся обратно, и они были оставлены смотрящими ему вслед.

По дороге он повстречался с людьми Гимр. Он им сказал: «Сейчас идите к ним, а я уже ответил им тем, что с них вполне достаточно». После этого его спросили: «С каким намерением ты отправился на эту погибель без какого бы то ни было оружия в руках?». Он ответил: «Меня повело на это волнение гнева и если бы они напали на меня, то я непременно выхватил бы оружие у одного из них и затем во что бы то ни стало начал сражаться с ними». Конец. И хвала Аллаху, владыке миров.