Хроника города Леонска - [5]

Шрифт
Интервал

А пока что эта энергия изливалась в изобилии на Чино, и после немецкого Марик еще изобретательнее придумывал разные забавы для своего любимого леончино. Теперь играли в прятки, причем прятался Чино, да так искусно, что Марик находил его с большим трудом. Зато когда находил, начиналась сущая катавасия, и у Валерии Петровны звон стоял в ушах. После очередной рекогносцировки она подошла к двум катавшимся по полу дружкам с добродушной улыбкой.

– Марик, нам пора идти гулять на Золотое поле.

– Ой, бабушка, какая же ты хорошая, мы уже давно не знаем, куда себя девать.

Стояли первые дни сентября, солнце больше не мучило тяжелыми лучами, как в августе, и на Золотом поле собирались после пяти часов дня многие заслуживающие внимания люди Леонска – со своими четвероногими питомцами. В это время кончались занятия в университете и в консерватории, музыканты и люди театра пользовались предвечерней передышкой, школьные педагоги не назначали на время между полпятого и полседьмого никаких собраний, врачи оставляли в больницах и поликлиниках только дежурных. Наслаждаясь осенним солнцем, леончане сходились на Золотом поле поболтать о том о сем. А лёвчики резвились на траве в свое удовольствие.

Золотое поле располагалось вплотную к волжской набережной. Со стороны реки оно распростерлось метров на триста, зато в глубь города уходило почти на километр. Его разбили как главный городской парк еще в XVIII веке, но с самого начала тут не увлекались деревьями как таковыми и сажали только клены, а главными украшениями парка сделали кустарники, причем такие, которые осенью производят золотисто-рыжую или красную роскошь, – барбарис, бересклет, японскую спирею. Особенно любили здесь форзицию, которая в весенние дни одевала в желтые плюмажи весь парк.

Валерия Петровна с Мариком пришли на Поле, когда там уже группками стояли участники ритуального леонского послеполуденного променада.

Вот группа из театра – все сошлись вокруг приехавшего на постановку оперы Моцарта «Дон Жуан» дирижера Вано Торадзе, который вообще-то животных не любил и даже их побаивался, но по своей человеческой природе ради задушевного разговора готов был не замечать даже самых диких львов. Но наши-то, лёвчики, никакой опасности не представляли, и Вано гордо красовался среди театральной шатии и своим бархатным басом, кичась барственным акцентом, говорил что-то поразительно внятное. Оркестранты стояли открыв рты, не обращая никакого внимания на своих отпущенных на свободу лёвчиков. Грузинский Бернстайн, как называли Вано во всем мире, приезжал в Россию редко – он отказывал всем приглашениям, кроме леонских, потому что только здесь репетировали с полной выкладкой.

Валерия Петровна со своими питомцами прошла мимо музыкантов, миновала она и сходку искусствоведов во главе с нестареющей директрисой нашего музея, не присоединилась и к бурным дебатам математиков, где тон задавал великий бельгиец Поль Лефевр. Потому что групп и группок и группочек в это время на Поле было ну штук этак сорок, никак не меньше. Но каждый знал свое место, свою принадлежность буквально от рождения – хотя в важные моменты подчеркнутая разделенность резко сменялась единым порывом. Из нынешних молодых мало кто это помнил, но я-то хорошо усвоил, что такое леонская солидарность, когда в 80-е годы приехал сюда вместе с Соней. Тогда что ни день на Поле жарко спорили на сто голосов, забыв про групповую принадлежность.

Вот широким кругом стоит наша группа, филологи, лингвисты и иже с ними, и к ним-то подходит Валерия Петровна. В этот момент Соня рассказывала о своей поездке в Москву, а ее ассистент Гидо только успевал поддакивать. Мне не хочется забивать вам голову нашими личными отношениями, но к тому времени этот Гидо, которого Соня просто боготворила, успел порядком всем нам надоесть. Я его просто в упор не видел. А Соня толкала этого фанфарона буквально во все дырки. Собственно говоря, я хотел рассказать о другом. Муж Валерии Петровны, покойный Константин Бернардович Вульф, дед Марика, был крупнейшим лингвистом – и собирателем живописи. А сын ее пошел в сторону филологии и очень там преуспел – в те сентябрьские дни он читал лекции в Париже. Валерия Петровна одна управлялась с домом – а управляться с сугубо позитивным внуком было уж совсем просто. Но тут Валерию Петровну привлекла одна фраза Сони, которую она не могла оставить без комментария.

– Сонечка, ангел мой, насчет Тициана вы ошибаетесь. Даже в нашем доме, через который прошли и аресты, и конфискации, сохранилась одна его картина. И еще в Леонске наберется по меньшей мере дюжина его полотен – насколько я понимаю, все они приехали с нашими венецианцами в 1790 году.

– Но, Валерия Петровна, в Москве на выставке черным по белому написано, что в России вообще нет ни одной картины Тициана в частных коллекциях.

– Даже набросков нет, – добавил Гидо. – И на этом настаивают первейшие знатоки. И в Венеции так считают. Уж я-то хорошо знаю.

– Леонск – это особая статья, – возразила Валерия Петровна. – Вы же знаете присказку, что Леонск – это не Россия. Потому что здесь все сокровища за семью печатями – печатями всеобщего молчания. Есть вещи, о которых леончане просто никому никогда не говорят. И вам бы, Сонечка, пора это знать после столь долгого присутствия в нашем городе. Гидо питается в основном недостоверной устной информацией, мы это давно поняли, но вам с вашим научным интеллектом настоятельно необходимо понять наш способ существования…


Еще от автора Алексей Васильевич Парин
Елена Образцова: Голос и судьба

Книга Алексея Парина посвящена творчеству крупнейшей русской певицы Елены Образцовой. Первая часть — репортаж о конкурсе Елены Образцовой в 2007 году и беседы с членами жюри о масштабах творчества Образцовой. Во второй части публикуются беседы с самой примадонной, в которых прослежена личная судьба певицы и обсуждаются разные аспекты творчества. Третья часть содержит аналитические материалы — разборы интерпретаций Образцовой: среди объектов анализа — русские романсы, вокальная лирика зарубежных композиторов, партии в русских и западноевропейских операх.


Рекомендуем почитать
С палаткой по Африке

«С палаткой по Африке» — это описание последнего путешествия Шомбурка. Совершил он его в 1956 году в возрасте 76 лет с целью создать новый фильм об африканской природе. Уважение к Шомбурку и интерес к его работе среди прогрессивной немецкой общественности настолько велики, что средства на путешествие собирались одновременно в ГДР и ФРГ. «С палаткой по Африке», пожалуй, наиболее интересная книга Шомбурка. В ней обобщены наблюдения, которые автору удалось сделать за время его знакомства с Африкой, продолжающегося уже шесть десятилетий.


В стране кенгуру и эму

Путевые заметки профессора В. Ф. Червинского, посетившего Австралию в 1961 году.


Бьется пульс Конго

Чешский врач, четыре года проработавший в провинциях Республики Заир, увлекательно рассказывает о конголезском народе, борющемся за независимость, о его быте, заботах и радостях.


Экватор рядом

Автор прожил два года в Эфиопии. Ему по характеру работы пришлось совершать частые поездки по различным районам этой страны. Он сообщает читателю то, что видел своими глазами. А видел он много: столицу и деревни, истоки Голубого Нила и степи Эфиопского нагорья, морские ворота страны — Эритрею и древний город Гондар. Книга содержит интересный материал о жизни народа и сложных проблемах сегодняшней Эфиопии. [Адаптировано для AlReader].


Малийские этюды

В книге советского журналиста АПН в увлекательной форме рассказывается об истории, этнографии, природе, экономике, политике сегодняшней Республики Мали, ставшей независимым государством в 1960 г., в год Африки. Автор с большой симпатией пишет о своих малийских коллегах-журналистах, ученых, о встречах с представителями различных этнических групп в отдаленных уголках страны, их быте и обычаях. В работе освещаются важные события и наметившиеся тенденции в жизни современной Мали.


Археология Месопотамии

Книга представляет собой свод основных материалов по археологии Месопотамии начиная с древнейших времен и до VI в. до н. э. В ней кратко рассказывается о результатах археологических исследований, ведущихся на территории Ирака и Сирии на протяжении более 100 лет. В работе освещаются проблемы градостроительства. архитектуры, искусства, вооружения, утвари народов, населявших в древности междуречье Тигра и Евфрата.


На пути в Итаку

Путешествия по Тунису, Польше, Испании, Египту и ряду других стран — об этом путевая проза известного критика и прозаика Сергея Костырко, имеющего «долгий опыт» невыездной советской жизни. Каир, Барселона, Краков, Иерусалим, Танжер, Карфаген — эти слова обозначали для него, как и для многих сограждан, только некие историко-культурные понятия. Потому столь эмоционально острым оказался для автора сам процесс обретения этими словами географической — физической и метафизической — реальности. А также — возможность на личном опыте убедиться в том, что путешествия не только расширяют горизонты мира, но и углубляют взгляд на собственную культуру.


Сидеть и смотреть

«Сидеть и смотреть» – не роман, не повесть, не сборник рассказов или эссе. Автор определил жанр книги как «серия наблюдений». Текст возник из эксперимента: что получится, если сидеть в людном месте, внимательно наблюдать за тем, что происходит вокруг, и в режиме реального времени описывать наблюдаемое, тыкая стилусом в экран смартфона? Получился достаточно странный текст, про который можно с уверенностью сказать одно: это необычный и даже, пожалуй, новаторский тип письма. Эксперимент продолжался примерно год и охватил 14 городов России, Европы и Израиля.


Мозаика малых дел

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского.


Странник. Путевая проза

Сборник путевой прозы мастера нон-фикшн Александра Гениса («Довлатов и окрестности», «Шесть пальцев», «Колобок» и др.) поделил мир, как в старину, на Старый и Новый Свет. Описывая каждую половину, автор использует все жанры, кроме банальных: лирическую исповедь, философскую открытку, культурологическое расследование или смешную сценку. При всем разнообразии тем неизменной остается стратегия: превратить заурядное в экзотическое, впечатление — в переживание. «Путешествие — чувственное наслаждение, которое, в отличие от секса, поддается описанию», — утверждает А.