Хроника Аравии - [51]

Антигоне очень хотелось повернуть Атосу на бок, и посмотреть в какой цвет была выкрашена у неё межъягодичная борозда. Чем цвет светлее, тем выше был ранг жрицы Астарты, но она была вынуждена сдержать свое любопытство.

Уяснив положение дел, фиванка неторопливо подошла к Атосе, по-хозяйски опрокинула её на спину и, легко согнув податливые ноги, положила руку на бедро. От этого прикосновения по телу принцессы пробежала дрожь, вызвавшая хищную улыбку на лице фиванки. Боясь не успеть совершить ритуал, Атосса торопливо извлекла из чаши небольшую печатку и тоненькое колечко с бирюзой. Перстень с загадочной монограммой достался Антигоне, а бирюза осела на пальце жрицы.

Пристально смотря в глаза фиванке, Атоса отпила глоток из чаши и протянула ее Антигоне, уже переместившей свои шаловливые пальцы на живот принцессы. Не отрывая руки, она только омочила губы вином, выплеснув содержимое чаши на грудь и живот Атосы. Тайный ритуал соития, начался.

Дрожь, приглушенные стоны и короткие всхлипы сотрясали благородную Атосу под быстрым натиском ладоней Антигоны. Пройдя хорошую жизненную школу низов Персиполя и Суз, фиванка умело разогревала принцессу, подводя её к главному моменту. Вначале Атосса как благовоспитанная дама стеснялась вскрикивать от ласки женщины, но затем её крики становились все громче и громче. Наконец позабыв обо всем, она вскрикнула в полный голос, из её глаз брызнули слезы, и удовлетворенная Антигона приступила к главному моменту.

Властно разведя в стороны покорные ноги жрицы Астарты, она прильнула к её лону и извергла в него находившееся у неё во рту семя Пердикки. Затем, прикрыв ладонью трепещущую плоть Атосы, она обхватила голову жрицы и поцеловала её губы, втолкнув между ними свой язык. Процесс пошел по второму кругу. Попавшее в персиянку семя, должно было оплодотворить её.

Через два дня после этой ночи, в Вавилон прибыл столь долгожданный Антипатр. Чтобы усыпить бдительность своего противника, Пердикка организовал его встречу воистину с царским размахом. С этой целью, на пристань был отправлен специально созданный отряд сариссофоров и катафрактов, чье присутствие должно было продемонстрировать уважение стратега к заслугам Антипатра.

Выстроившись вдоль берега реки стройными рядами, солдаты надежно отсекли от пристани огромную толпу праздных зевак и любопытных пожелавших своими глазами увидеть прибытие нового правителя Вавилона.

Гул голосов стоявших в ожидании зрелища людей был тих и нетороплив, но стоило на мутных водах Евфрата показаться вымпелу корабля хилиарха, как пристань взорвалась громким криком. И чем ближе приближался к берегу корабль, тем голос людской толпы становился все громче и громче. Вскоре к ним присоединились торжественный голоса боевых труб, и под этот громкоголосый аккомпанемент, Антипатр сошел на берег.

Здесь нового владыку Вавилона и тень великого царя встречала двойная шеренга гоплитов, выстроенная вдоль дорожки застеленной коврами красного цвета. В позолоченных доспехах, без щитов, они крепко держали в руках сариссы, чьи острые жала хищно нацелились в голубой небесный простор. Крепкие и высокие, специально отобранные Пердиккой, они олицетворяли мощь и силу армии, сломившей и покорившей все царства Ойкумены.

Напротив солдат находилось несколько женщин, державших в руках глубокие подносы, доверху наполненные лепестками алых и белых роз, специально собранных к прибытию Антипатра. По обычаю Востока только лица царской крови были достойны подобной чести, но Пердикка смело отступил от этих правил. Стратегу нужно было ошеломить Антипатра, притупить его бдительность и ему это удалось.

Под приветственные крики зрителей, громкий стук оружия о панцири воинов и ароматной метели лепестков, Антипатр вступил на красную дорожку, в конце которой его ждал Пердикка с командирами.

Когда старый полководец подошел к ним, Пердикка вытащил из драгоценного ларца жезл хилиарха и, склонив колено, почтительно преподнес его Антипатру. Обильно украшенный дорогими самоцветами, символ власти сам лег на огрубелую ладонь воина и, не встречая никакого сопротивления, взлетел высоко вверх, под восторженный рев толпы.

Не успел гул голосов утихнуть, как площадь вновь сотряслась от мощных людских криков. Их причиной была массивная золотая цепь, извлеченная стратегом из другого ларца и украсившая грудь и шею седого соратника царя Филиппа. По взмаху руки Пердикки новоявленному хилиарху был подведен конь в богатом убранстве, на которого тот взобрался без посторонней помощи, продемонстрировав всем собравшимся свою хорошую физическую форму.

Взяв коня под уздцы, Пердикка вместе с командиром гетайров медленно двинулся вдоль строя македонских солдат и всадников, перегородивших всю пристань. Под радостные крики, с трудом справляясь с переполнявшими грудь эмоциями, Антипатр сдержанно кивал воинам, цепко держа в правой руке жезл своей новой власти.

Готовясь к встрече с Пердиккой, старый воин и не предполагал, что она будет столь торжественной и помпезной. Оглушенный криками и захваченный в сладкий плен «медных труб», он утратил контроль и допустил одну маленькую, но довольно чувствительную ошибку, позабыл о своей царственной спутнице.