Хромые кони - [21]

– А для этого тоже есть аббревиатура? ЧМО?

– Знаешь, Ривер, тебе пора повзрослеть.

– А тебе пора признать, что ошибка произошла по твоей вине.

– Ошибка? – осклабился Уэбб. – Я называю это фиаско.

– В твоей ситуации, прежде чем щериться, я бы заручился серьезным прикрытием.

– Ну, я играю по лондонским правилам: никакого прикрытия мне не нужно, кроме своего собственного.

– Не обольщайся.

– Тебе пора.

– Мне кликнуть провожатого или ты уже нажал секретную кнопочку?

Но Уэбб просто покачал головой. Не в качестве ответа, а лишь демонстрируя, как утомительно продолжающееся присутствие Ривера в то время, когда у него, Уэбба, масса важных дел.

И что бы Ривер ни говорил, Уэбб никогда не признается, что накосячил он сам, а не Ривер. Да и что толку от такого признания? Именно Ривер находился на платформе, именно он стал звездой экранов видеонаблюдения. В высших управленческих эшелонах на игру по правилам не обращали никакого внимания. Виноват был не тот, кто накосячил, а тот, кто попался на глаза во время косяка. Уэбб мог бы запросто теперь во всем сознаться, и Диана Тавернер бровью не повела бы.

«Тебя не выперли по одной-единственной причине, Картрайт, – твои связи. Если бы не твой дедуля, ты давно стал бы отдаленным воспоминанием».

Ривер поднялся, надеясь, что прощальная реплика придет в голову по дороге на выход. Что-нибудь, что избавит от ощущения, что его выставили вон. Что его выставил вон Джеймс Уэбб, сучий Паук, который тем временем произнес:

– У Лэма что, защитного кейса не было?

– Чего?

– Защитного кейса, Ривер. – Уэбб постучал по конверту. – Из тех, что нельзя открыть без ключа. Если не хочешь магниевых фейерверков.

– Да, я слышал о таких. Но, честно говоря, для Слау-башни и конверт с подложкой – роскошь.

Нужда в прощальной реплике, таким образом, отпала. Плотно сжимая обожженной рукой флешку в кармане, он вышел.

4

Когда неведомая сила к паденью женщину склонила[4], хорошего не жди. Так, что ли, там было? Не важно. Когда неведомая сила к паденью женщину склонила, что-то да случится.

Эти мысли посещали ее с безжалостной регулярностью, привычные, как цоканье каблуков по лестнице на пути в квартиру. Когда неведомая сила к паденью женщину склонила… Прицепившаяся фраза, подхваченная с рекламы в метро, будет крутиться в голове весь вечер.

Когда неведомая сила к паденью женщину склонила, все катится к чертям.

Кэтрин Стэндиш, давно проводив свое сорокавосьмилетие, и так знала, что ничего хорошего больше ждать не следует. Теперь ей не хватало только, чтобы еще и подсознание постоянно твердило об этом.

Когда-то она была мила. Ей об этом многие говорили. Особенно один. «Ты милашка, – говорил он, – только, похоже, у тебя в жизни бывали жуткие моменты». Ей до сих пор казалось, что он думал, будто делает ей комплимент.

Теперь у нее не было никого, кто говорил бы ей, что она милашка, а если бы кто и был, то навряд ли бы сказал. Жуткие моменты победили. Для Кэтрин это звучало определением старости. Жуткие моменты победили.

У дверей квартиры она опустила на пол сумку с покупками и принялась рыться в поисках ключей. Нашла. Вошла. В прихожей горел свет, потому что включался по таймеру. Кэтрин не любила заходить в темные помещения, пускай даже нашарить выключатель заняло бы не больше пары секунд. На кухне она разобрала покупки: кофе в шкаф, овощи в холодильник. Потом отнесла тюбик пасты в ванную, где свет зажигался по тому же таймеру. На это тоже была своя причина.

Самым жутким моментом было то утро, когда она вошла в квартиру своего босса и нашла его в ванной мертвым. Он застрелился. Но перед этим сел в ванну, словно не хотел пачкать полы.

«У вас были ключи от дома? – допытывались у нее потом. – У вас были ключи? С каких это пор?»

Допытывались, разумеется, Псы. Вернее, один Пес по имени Сэм Чапмен и по прозванию Жучара. Чернявый и неприятный, он прекрасно знал, что у нее были ключи от дома Чарльза Партнера, потому что все вокруг знали о том, что у нее были ключи от дома Чарльза Партнера. И он так же прекрасно знал, что это было не потому, что у них роман, а просто потому, что Чарльз Партнер абсолютно беспомощен в элементарных бытовых вопросах, таких как своевременная закупка продуктов, затем их своевременное приготовление, затем своевременное выбрасывание в помойку, после того как он забыл их своевременно съесть. Чарльз был на двадцать лет старше Кэтрин, но их отношения не укладывались и в формат папа – дочка. Вопреки очевидным сплетням ситуация обстояла иным образом: Кэтрин работала под его началом, заботилась о нем и ходила для него за покупками. И когда он застрелился, обнаружила его тело в ванной. Жучара Сэм мог рычать, сколько его душе угодно, однако все это были лишь формальности, связанные с тем, что тело обнаружила именно Кэтрин.

Забавно, как быстро из Чарльза Партнера (имя его, разумеется, не было широко известно общественности, однако от решений его зависели жизнь и смерть значительного количества представителей этой общественности, а это, как ни крути, не пустяки) он превратился в «тело». Всего лишь один осознанный момент в ванне. Сам-то он боялся запачкать полы, но тот свинарник, который он оставил после себя, пришлось разгребать другим. Забавно.