Хромой Орфей - [237]
- Как ноги держат, молодой?
- Добро, - подражая ему, отозвался Гонза.
- Пошли, - распорядился гигант. - У меня в башмаках полно воды. - И прежде чем зашагать, он обратился к молчаливому Честе: - Что там было вчера на ветке? Слышал что-нибудь?
- Да, - пробурчал тот. - Старик прибежал из живодерки и все рассказал. Нас это не касается... Какой-то парень из фюзеляжного, тотальник, не помню, как звать, пытался взорвать вагон в том эшелоне... Так что нашим придется подождать. Нашелся тоже умник! Наверно, спятил - взялся за такое дело совсем один! Ну, конечно, пристрелили на месте. Самое глупое, что бомба так и не взорвалась. Не сработала... Понимаешь, совсем один!..
Порыв ветра заглушил его последние слова, разбросал их в остервенелой тьме.
Иди! Иди и не замедляй шаг! Только страх связывает тебе ноги, только боязнь того, что будет, когда поднимется занавес. Переведи дыхание и поторопись, уже был второй звонок, помреж выкрикнул твое имя - будь же стойкой! - надо доиграть эту роль, остался последний акт, последняя, финальная сцена, самая трудная и ненаписанная, - головоломное выступление, за которым не последует грома аплодисментов... Ну и что ж? Это спектакль, тверди себе, что это спектакль, мрачная игра в жизнь без перспективы на успех - повторных спектаклей не будет! - и все же покажи сейчас, есть ли у тебя талант, ведь некоторые так легкомысленно клялись в этом, другие лишь покачивали головами, сосредоточься, владей мимикой, голосом, глазами, жестами, как бойкая субретка, или зевай в ладошку, но играй, чтобы он ни о чем не догадался!
Попробуй же! Разве это так трудно?
Она тщательно причесывалась перед своим старинным зеркалом, впервые за долгое время испытующе разглядывала похудевшее и болезненно бледное лицо, глядевшее на нее из глубины комнаты. Это ты? Она подмазала губы и сразу стала выглядеть лучше. Еще немного пудры!
Тревога выгнала Бланку из дома, но не отстала от нее и на улице. Бланка бродила со своей тревогой в хмуром ненастье февральского дня, бродила без всякой цели. Ноги у Бланки мерзли, сумочка казалась тяжелой, как камень. Ее раздражал кисловатый запах бензина.
Бланка остановилась возле одинокого извозчика на Вацлавской площади, в ней бродили какие-то смутные воспоминания. У входа в вокзал она нехотя смешалась с толпой усталых людей: чемоданы, рюкзаки, детские коляски, запах усталых тел, железная дорога и пережитые ужасы, плач испуганных ребят и возгласы матерей: «Heinz, wo bist du? Liebling...» - «Hier, hier!» - «Greti, nimmdas...» [82] Новая партия «народных гостей» из разбомбленных немецких городов прибыла в оазис покоя - «...Komm, Eli... keine Angst, komm doch!» [83]
Бланка проходила мимо, в равнодушной спешке мелькали лица - старики, парочка юных влюбленных, калека-солдат с рукой в проволочном протезе, пожилая женщина с рыночной сумкой. Идешь мимо них, и никто ничего не подозревает, никто не остановится, не пожмет тебе руки, не скажет слова утешения, ты одна, непоправимо одна на белом свете!
Сигнал воздушной тревоги загнал Бланку в какой-то подвал к незнакомым людям; она слушала бессвязные, будничные разговоры, жалобы на нехватку еды и облегченно вздохнула, выйдя снова на улицу.
Половина пятого!
Трамвай, скрипя, тащился в гору. Она сошла и остаток пути проделала пешком. Улицы уже погружались в ранние сумерки, зябкие стволы каштанов, несколько прохожих, простоволосый парень насвистывает, выпятив губы, и нахально оборачивается, старушка с дрожащим мопсом, который с серьезным видом поднял ножку около дерева, хлопнула дверь углового ресторанчика, кто-то постукивает монетой в стекло телефонной будки - это знакомая дорога. Бланка на знакомой улице с доходными домами, окна которых глядят на голые деревья Стромовки, а вот и знакомый подъезд, стеклянные, с хромированным ободком таблички, вестибюль светлого мрамора, лестница с резиновой дорожкой, которая глушит шаги. Иди, иди! Еще один этаж. Ты должна идти. Ты здесь!
Она попудрила холодный нос, заколебалась. Только на мгновение.
Дзинь, спектакль продолжается... Нет, нет, это только коротко звякнул звонок в бывшей еврейской квартире. Знакомые шаги - занавес взвивается в ужасающей тишине, - дверь открылась, и с замирающим сердцем она выходит на сцену. Ни пуха ни пера!
Это он, ее партнер, она и в темноте узнает его лицо, узнает по белизне улыбки, по запаху свежести.
- Бланка! - с непритворным жаром произносит он первую реплику и, не ожидая ответа, закрывает за ней дверь и обнимает ее пылко, как влюбленный после долгой разлуки. От него пахнет коньяком и сигаретами. - Не стой же, сними пальто, руки у тебя совсем ледяные!
Не уклоняйся, пусть он целует тебя, играй свою роль, чтобы незаметно было, что ты волнуешься, ведь он очень наблюдателен.
- Покажись! Ты похудела, но как хороша!
Говори! Какие еще сладкие слова он сегодня скажет, думает Бланка и позволяет снять с себя пальто. Долго ждать не приходится.
- Я и не думал, что две недели могут показаться вечностью, - говорит он. Как жаль, что у поездов нет крыльев!
Тем лучше! Но она рада, что не нужно самой поддерживать разговор. И вот она уже сидит в своем кресле, поджав ноги, и, прикрыв лицо застывшей улыбкой, медленно согревается и пропускает мимо ушей всю его словесную мишуру. Для нее это только звук мужского голоса. Ну возьми же себя в руки! Он еще не опустил штор затемнения, она видит его в мягком свете настольной лампы. Это же он!
Действие разворачивается в Праге времен протектората. Фашистская оккупация. Он — Павел — чех, выпускник школы. Она — Эстер — его ровесница, еврейка. Они любят друг друга, но не могут быть вместе. Всё по Шекспиру…Он прячет ее в комнатенке рядом с мастерской его отца. Он — единственное, что у нее осталось. Страх, тьма. Одна темнота — ни капли света. Свет тлько в них, и свет только после смерти.Она знает, что из-за нее могут погибнуть и Павел и его родители, и его соседи, и его товарищи… Она терпит и преодолевает страх только ради него.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.