«Хризантема» пока не расцвела - [2]

— Отвечая на вопросы журналистов, — продолжал диктор, — премьер-министр твердо заявил: он не распустит нижнюю палату парламента до осени, чтобы дать консервативной партии возможность оправиться после скандала. Деловые круги выразили беспокойство по поводу возможных трудностей в экономике из-за скандала с компанией «Джонсон».

По голубому экрану побежали строчки: многочисленные иностранные слова и названия, хлынувшие в обиход японцев, плохо воспринимались на слух, и выступления на всякий случай дублировали текстом.

— В заключение краткий обзор новостей, — диктор на секунду замолчал. — Только что мы получили важное известие: из тюрьмы Кунасири бежал один из руководителей террористической группы «Боевое знамя» Юкио Кога. Подробности побега неизвестны. Полиция ведет розыск.

— На Окинаве начались очередные маневры американских войск. В учениях принимают участие воздушно-десантные части, подразделения ВВС и ВМФ, в том числе подводные лодки…

Комура выключил телевизор. Дальнейшее его не интересовало. Потушил сигарету и нехотя лег под одеяло. Жена давно спала, а ему предстояла очередная бессонная ночь.

***

Бесшумно скользнула ведущая в спальню дверь, и Такаса вошел.

— Вы?!

Яркий свет большой люстры заставил его на секунду зажмуриться. Митико никогда не включала верхний свет, им хватало и стоящего на полу матового шара. Он хотел было пошутить насчет устроенной ею иллюминации, но от внезапного вскрика Митико вздрогнул. В ее голосе звучал нескрываемый ужас.

Удивленно он смотрел на Митико, которая застыла над туалетным столиком, судорожно сжав в руках какие-то бумаги.

— Чего ты испугалась?

Недоуменно улыбаясь, Такаса шагнул к столу.

И только тут увидел, какие бумаги рассматривала Митико. На столе лежала распотрошенная драгоценная папка. Его вдруг поразили глаза девушки: в них было такое отчаяние и вместе с тем покорность, что на секунду ему стало не по себе. Он помотал головой, происходящее не укладывалось в сознании. Внезапно понял — произошло непоправимое: в документах были судьбы сотен людей, о содержании их знали лишь трое, не считая его самого. Теперь все стало известно постороннему. Такаса всегда отличала точность и быстрота логических умозаключений. Он мгновенно оценил, чем чревато случившееся. И понял, что должен сделать. Резко шагнул к Митико, железными пальцами сжал ее шею, которую так любил целовать. Девушка не пыталась сопротивляться. Только, задыхаясь, шепнула:

— Вы…

Легкое, почти невесомое тело задергалось. Через минуту, убедившись, что Митико мертва, Такаса разжал пальцы. Труп, как при замедленной съемке, осел, кимоно распахнулось, обнажив стройное девичье тело. Прежде оно его так волновало… Теперь он не испытывал ничего, кроме гнева. Жизнь приучила его к смертям. Ему и раньше приходилось убивать во имя цели. И сейчас он не чувствовал ни раскаяния, ни сожаления. Он просто сумел сохранить доверенную ему тайну.

Такаса нагнулся, вырвал из безжизненной руки Митико документы, аккуратно вложил в папку. «Родственников у нее нет. Во всяком случае, я ничего о них не слышал. Гостей здесь не бывает. Значит, тело обнаружат не скоро. Это первое. О ее связи со мной никто не знает. Но на всякий случай, — решил он, — дело следует представить так, будто произошло ограбление».

Такаса в прихожей сорвал с вешалки плащ Митико и опрокинул стул. Не защелкивая замка, — скорее поверят в случайное ограбление, ведь у преступника ключей быть не может, — он плотно прикрыл дверь и спустился вниз. Улица была пуста, Он дошел до перекрестка, свернул налево и на мгновение замер у витрины универмага, проверяя, нет ли слежки. И только после этого решил подойти к машине.

***

В недавно построенном аэропорту Нарита было еще немноголюдно. И Такаса поспешил смешаться с группой туристов, отправлявшихся, судя по всему, в Южную Корею. В основном мужчины его возраста, радостно возбужденные, предвкушающие отпускные радости холостой и более дешевой, чем на родине, жизни. Билет до Сеула стоит недорого, и многие отправлялись туда шить костюмы и лечить зубы (то и другое обходилось значительно дешевле, чем в Японии).

В буфете Такаса заказал кофе и, присев за столик, не торопясь, выпил его. Впрочем, ему не пришлось ждать долго.

— Доброе утро, Такаса-сан! Как поживаете?'

Как обычно, Куихара подобрался откуда-то сзади и неожиданно склонился над ним, скаля в улыбке крепкие зубы.

— Садитесь, Куихара-сан.

Куихара, не переставая улыбаться, присел рядом, вытащил пачку «Севен старс», щелкнул зажигалкой. Одновременно неприметным движением извлек из кармана продолговатый конверт.

— Здесь билет и записка с названием гостиницы. Это маленький отель в чисто японском духе. По-моему, там по-прежнему водные процедуры принимают вместе: и мужчины и женщины.

Такаса презрительно покосился на собеседника. Но тот не смутился, а как ни в чем не бывало продолжал:

— Наши люди займут весь второй этаж.

— Хорошо. Теперь выслушайте меня внимательно. Произошло, — Такаса помедлил, подбирая подходящее выражение, — малоприятное событие. За этим делом надо проследить. Сегодня ночью…

Куихара подался вперед, стараясь не пропустить ни слова. Этому человеку, которого Такаса терпеть не мог, не хотелось рассказывать о Митико. Но ни с кем больше вступать в контакт было нельзя, а принять кой-какие меры следовало. Поэтому он кратко сообщил Куихара об убийстве. В конце концов улаживали и более неприятные истории.