Хризантема - [102]
Тэйсин сидел в постели бодрый и веселый. При виде Мисако он улыбнулся. Отросшая на голове щетина делала его гораздо моложе.
— Я пришла попрощаться, — сказала Мисако. — Завтра мы едем в Токио. — Она сделала ударение на слове «мы».
— Понимаю, — кивнул священник. — Огромное спасибо вам за помощь и участие.
— Вы слишком добры, — поклонилась она. — Поправляйтесь скорее, Тэйсин-сан, набирайтесь сил.
— Спасибо, Мисако-сан, желаю вам обеим счастливого пути.
Женщины слушали их с улыбкой, потом предложили Мисако чаю и поднесли большое блюдо домашней выпечки. Она из вежливости взяла две булочки, завернула в салфетку и сказала, что с удовольствием поест в дороге. Вечером многие в городке строили догадки, с кем собирается ехать в Токио симпатичная внучка покойного настоятеля.
27
Официальное свидетельство о разводе было выписано в четверг двадцатого января. Вешая трубку после разговора с секретаршей Фукусавы, Мисако почувствовала, что у нее дрожат руки. Она неподвижно сидела за столом, закусив губу, пока подошедшая Сатико не спросила ее, в чем дело.
— Адвокат Хидео едет сюда с документами о разводе.
— Отлично! — просияла Сатико. — Вот ты и свободна.
— Полагаешь, теперь я должна почувствовать себя лучше? — с горечью спросила Мисако. — Мне как будто что-то ампутировали, отрезали навсегда целый кусок жизни. Кроме того, этот адвокат обманул меня, я не хочу его видеть!
— Да брось ты переживать, — усмехнулась подруга. — С разводом покончено, получи документ и выкинь их всех из головы. Думай о будущем, а не о прошлом.
Мисако честно постаралась следовать ее совету и вернулась к счетам и распискам, но когда в два часа в дверях офиса показался Фукусава в своих рыбьих очках и с лошадиной улыбкой, сердце ее встревоженно забилось.
— Добрый день, Имаи-сан, — вкрадчиво произнес он, — или вы снова взяли фамилию Итимура?
Его самоуверенный слащавый тон был настолько неприятен, что у Мисако задрожали колени, а язык отказывался поворачиваться. Она молча стояла и смотрела, как он кладет на ее рабочий стол портфель и начинает там рыться. Сатико, сидевшая за стеклянной перегородкой, тут же оказалась рядом.
— О, госпожа Кимура! — воскликнул адвокат, улыбаясь еще шире. — Я вас знаю, видел вашу фотографию в газете.
— Если вы хотите вручить госпоже Имаи свидетельство о разводе, то делайте свое дело, — холодно отрезала Сатико.
Улыбка адвоката увяла, он достал из портфеля коричневый конверт и протянул Мисако со словами:
— Вам следует расписаться в том, что документ получен вами собственноручно.
Мисако вынула из конверта листки бумаги и передала Сатико, которая стала их внимательно изучать. Фукусава молча переминался с ноги на ногу. Сесть ему никто не предложил.
Наконец Сатико кивнула, положила бумаги на стол и указала Мисако, где расписаться. Адвокат скрипнул зубами. Женщина берет на себя его функции, да еще так вызывающе! Что она о себе вообразила, эта бывшая девка из клуба?
— Похоже, среди ваших бывших профессий была и юриспруденция? — не выдержав, съязвил он.
Сатико молча перевела на него немигающий кошачий взгляд. Она напоминала пантеру, готовую броситься на добычу. Фукусава невольно съежился и опустил глаза.
Мисако поставила подписи, и Сатико передала один из листков коротышке юристу. Казалось, он собирался что-то сказать, но потом передумал, поклонился и направился к двери. Подруги молча стояли, ожидая, когда он уйдет.
— Не могу поверить, что все закончилось… — Глаза Мисако наполнились слезами. — Вот я и разведена.
— И прекрасно! — подхватила Сатико. Она взглянула на часы. — Давай-ка скорее закругляться, пойдем есть суси. Буду тебя сегодня развлекать.
Мисако попыталась вернуться к работе, но мысли не хотели слушаться. Перед глазами упорно стоял образ Хидео, вычеркивающего одно имя из списка семьи и вписывающего туда другое. Она была словно самолет, который кружит и кружит в воздухе, не зная, где приземлиться. В памяти всплывали дни, когда она вместе с госпожой Имаи убирала мусор и поливала цветы на семейной могиле. Как утешительно было сознавать, что и ее прах упокоится там когда-нибудь. Теперь то место принадлежало другой. Приходилось признать, что потеря места на кладбище трогает ее больше, чем окончательное расставание с неверным мужем.
Благодаря мудрым распоряжениям дяди Хидео перевозка вещей из дома Имаи прошла без каких-либо осложнений, если не считать того, что в субботу подруги были слишком заняты в ателье и смогли приехать лишь в воскресенье двадцать третьего. Служащие дяди трудились в поте лица второй день, и на первом этаже уже стояли комод с зеркалом и туалетный столик, принадлежащие Мисако, а также большие картонные коробки с одеждой, постельным бельем и прочими вещами, готовые к отправке на склад. К четырем часам дня все было готово. Мисако и Сатико вынесли в руках кое-какие мелочи, которые Мисако хотела взять с собой, а остальное рабочие погрузили в фургон.
Неделю спустя, в день тай-ан, приносящий счастье, Хидео и Фумико поженились. Свадьбу играли скромно, в присутствии лишь членов семьи и нескольких друзей. Всего собралось человек тридцать. Мать невесты мечтала совсем о другой судьбе для дочери и была, как и ее супруг, не слишком довольна, что Фумико выходит за человека другого социального положения, да еще и в обстановке семейного скандала. Наблюдая, как жених и невеста, согласно синтоистской традиции, делают глоток церемониального сакэ, она горько переживала потерю лица семьи.
