Христос и первое христианское Поколение - [34]

], где за проклятием смоковницы на пути из Вифании в Иерусалим следует изгнание торгующих из храма, и только на следующее утро, идя, очевидно, обычным путем из Вифании в Иерусалим, ученики обнаруживают засыхание смоковницы. В Мф (21: 12-22) рассказ отличается большею схематичностью: засыхание смоковницы не отделено от ее проклятия, — но в существенном совпадает с рассказом Мк В Лк (19:45-46) рассказано только об очищении храма, и не упомянуто проклятие смоковницы — надо думать, потому, что, приведя причту о бесплодной смоковнице (13:6-9), Евангелист Лука, придававший большое значение художественности формы, хотел избежать видимого повторения. Об очищении храма повествует и Евангелист Иоанн, но не в гл. XII, которая относится к последним дням перед Страстями, а в начале Евангелия (2:13-22). В попытках согласовать, в этом спорном пункте, хронологию синоптиков и хронологию Ин, консервативные толкователи иногда допускали два очищения храма: одно — в начале, другое — в конце общественного служения Иисуса, иногда отдавали предпочтение хронологии Ин И то и другое решение проблемы должны быть признаны неудовлетворительными. Такой революционный акт, как очищение храма, не мог быть совершен дважды, и совершить его мог Иисус, только как носитель высшей власти, иначе говоря, как Мессия. В мессианском достоинстве Иисус явил Себя в Иерусалиме в Торжественном Входе на Страсти. В понимании синоптиков, очищение храма и было одним из последних звеньев в той цепи, которая привела к Страстям. Иначе и не могло быть. Приведенные соображения, заставляют отдать в этом пункте решительное предпочтение хронологии синоптиков. Видимое противоречие между синоптиками и Ин решается, по нашему убеждению, толкованием отрывка Ин I, I —II, 22, как введения в Евангелие, вторая часть которого (1:19-2:22) раскрывает мысли пролога (1:1-18) и дает в ракурсе всю евангельскую историю, от свидетельства Иоанна Предтечи — в начале, до очищения храма — в конце земного служения Иисуса Христа. Историческое повествование в собственном смысле слова начинается в Ин только с 2:23.

Проклятие смоковницы Господь изрек в присутствии одних учеников, и только ученики были свидетелями ее засыхания. Изгнание торгующих из храма было совершенно явно, его наблюдали члены Синедриона и вожди духовной жизни иудейского народа. И тем не менее, оба события связаны не только внешне, но и внутренне. Мы должны понимать их, как символические акты, иначе говоря, как притчи в действии. И именно проклятие смоковницы, совершенное в присутствии одних учеников, дает ключ к такому пониманию обоих событий. Символические акты нам известны из Ветхого Завета. Так, по повелению Господню, Иеремия, пред лицом народа, возлагал себе на выю узы и ярмо и посылал такие же к царям других народов, в знак того, что все они будут служить Навуходоносору, царю Вавилонскому (Иер 27:1 и слл.), а Иезекииль ставил перед собою кирпич, который должен был изображать Иерусалим, и вел против него осаду (Иез 4:1 и слл.). Он же, по слову Господню, снаряжался в путь перед лицом Израиля, делал отверстие в стене, выносил через него свой скарб, и тем говорил народу, что его ожидает переселение и плен (Иез 12:1 и слл.). Можно привести и много других примеров. Каждый представляет собою притчу в действии. В таком смысле — и только в таком смысле — надо понимать и проклятие смоковницы. В подробном повествовании Мк сохранена подробность, опущенная в Мф: «Еще не время было собирания смокв» (Мк 11:13). Эта подробность сообщала бы проклятию смоковницы, если бы мы стали понимать его буквально, оттенок искусительного произвола: Господь иссушил смоковницу за отсутствие смокв, которых она и не могла еще иметь. На самом деле эта подробность подсказывает правильное понимание. Соблазн устраняется, если мы толкуем проклятие смоковницы, как символический акт. Смоковница еще в Ветхом Завете была образом Израиля. Поступая по примеру древних пророков, Господь, в образе смоковницы, произнес суд над современным Ему Израилем, не приносящим плода. Он шел из Вифании в Иерусалим, и, когда Он проклинал смоковницу — может быть, на горе Елеонской, возвышающейся над Иерусалимом, — взоры Его и учеников были устремлены на святой город, расстилавшийся перед ними. Проклятие смоковницы проливает свет и на очищение храма. Господь совершил его, как власть имущий, с полною точностью, как Мессия. Но мог ли Он рассчитывать положить конец злоупотреблению? Очищение храма было обличение и свидетельство. Не больше. Как таковое, оно тоже получает символическое значение, и понимать его надо в связи с проклятием смоковницы. Означает ли проклятие современного Израиля его уничтожение? Иссыхание смоковницы оправдывало бы такое толкование. Но, пришедши в храм, Господь не разрушил его, а только очистил. Он прямо назвал его, словами Писания (Ис 56:7), домом молитвы для всех народов (Мк 11:17а, ср. Мф 21:13а, Лк 19:46а) и даже домом Отца Своего (Ин 2:16). Только вожди современного иудейства сделали его вертепом разбойников (Мк 11:17в, Мф 21:13в, Лк 19:46в). В сознании учеников, очевидно, правильно понявших мысль Учителя, очищение храма, в его символическом значении, вносило корректив в тот урок, который вытекал из проклятия смоковницы. Осуждение современного иудейства оставляло незыблемым сокровище Ветхого Завета, в его значении основания и для Нового Завета.