Христос и карма. Возможен ли компромисс? - [12]

Я не знаю, продолжают ли и сегодня столь почтенные исповедальни повышать авторитет столь почтенного собора. Когда я последний раз бывал в Риме, эти странные «удочки», похоже, уже убрали в шкаф. Но может быть, тогда просто еще не успели открыть рыболовный сезон? А может, просто стало поменьше рыбы на нашем мелководье?

5. Как мы потеряли смысл таинств

Сегодня участие в таинствах часто совершенно оторвано от постоянного контакта со священником, из-за чего мы рискуем совсем утратить и забыть смысл самих таинств. Даже если миряне полны благоволения и добрых побуждений, в большинстве случаев это не может заменить им постоянного присутствия в их жизни священника. Тот появляется лишь на свадьбе или похоронах, имеет дело с умирающим или крещаемым. Вся его деятельность ограничена праздничным служением треб, он совершает таинства, но не может проследить, как они вплетаются в личный поиск Бога каждого из прихожан. Таинства поэтому оказываются изолированными от остальной жизни и начинают казаться чем-то вроде привилегии, приобретают почти магическую ценность: именно на эту опасность я и пытаюсь здесь указать, назвав ее деформацией, утратой смысли и богословским тупиком.

Должен признаться, что, конечно, опасность эту заметил не я один. Церковная иерархия вполне ее осознает и, в частности, пытается принимать против нее меры. Но препятствиями на этом пути оказываются как нехватка священников, так и те предрассудки, которые веками бытовали в церкви. Ведь чего ожидают верующие от священника? Прежде всего, распределения таинств, ведь большинство уверено, что только священник может им от них что-то уделить, а их важность мы проповедовали веками. Философ Поль Рикер подчеркнул это без лишней снисходительности: «Верующие, даже если это высокоинтеллектуальные люди, ограничиваются элементарной религиозной культурой, почти детсадовской, не выходящей за пределы катехизиса, усвоенного еще в начальной школе. Религиозные люди редко думают своей головой. По причинам, понять которые мне не дано, ответственные церковные иерархи удовлетворяются таким отношением к таинствам, которое опирается на ослабевшее уже “верую”»[31].

Такое отношение к таинствам в своих крайних формах может даже облачаться в характерные магические аспекты. Например, практика «тридцати месс». Это серия из тридцати месс, которые служат из дня в день ради какого-то одного и того же молитвенного прошения. Бед няга священник, если он на тридцатый день вдруг проснется и обнаружит, что его свалила болезнь, окажется перед мучительным выбором: либо встать и все же служить последнюю мессу любой ценой, даже не держась на ногах, либо позднее начать все сначала, отслужить все заново с первой до тридцатой мессы. Тогда как «жертва» прихожанина, заказавшего эти тридцать месс, куда более возвышенна и чревата благоприятными последствиями.

6. Слепое послушание церкви

Но ведь оно заложено в самом учении Церкви (Римо-католической). Есть тенденция, позволяющая приписывать ему почти магическую ценность. Ведь это считалось общепризнанным: чтобы спастись, нужно верить в то, во что верит Церковь. Однако, поскольку некоторые догматы слишком сложны для обычных средних умов, то внесли уточнение: нет надобности понимать все досконально, достаточно внутренне не противопоставлять себя тому, чему учит Церковь.

Но тут могут быть и свои крайности. Я помню одного старенького профессора истории Церкви в Парижском католическом институте, одного из тех старых служак, что успевают поседеть на своем боевом посту, он нам дал своеобразный ключ к профессии, на всю нашу будущую священническую жизнь: «Лучше ошибиться вместе с Папой, чем оказаться правым в противовес ему». Так мы докатимся вообще до утраты понятия личности: зачем вам личные поиски Бога? Церковь (то есть учреждению) займется этим за вас. Вам же нужно всего лишь слепо ей повиноваться. Все, что от вас требуется, это лишь исполнять все, что она вам говорит, даже если ее предписания напрочь расходятся с Евангелием.

Подлинный поиск Бога может быть только личным. Его нельзя ограничить выполнением нескольких обязательств и моральных предписаний. Он обязательно окажется и усилием нравственного обращения, и встречей с Богом в молитве, и постоянным размышлением с целью понять, чего же именно Бог ожидает от нас, как в основных направлениях нашей жизни, так и в мельчайших деталях. Тогда как желание свести духовную жизнь к послушанию разума и сердца всего лишь одному из учреждений – встрече с Богом помешает. В этом случае учреждение будет уже не катализатором, облегчающим такую встречу, но препятствием и помехой.

Тот же, кто сам безоговорочно служит всего лишь учреждению, тот не сможет привлечь туда людей. Ведь всем прекрасно видно, что он всего лишь повторяет избитые лозунги, причем даже сам их не выполняет и не ими живет.

Сегодня наш старый профессор огорчился бы, ведь факты говорят сами за себя. Не так уж и много осталось людей, которые выберут, по его совету, ошибиться вместе с Папой. Но может быть, это все оттого, что Папы слишком часто ошибались. Ведь когда они повелевали мучить и сжигать на кострах еретиков, то были убеждены, что тем самым исполняют волю Божью. С той же уверенностью они строят свои убеждения и сегодня, по-прежнему убежденные, что в свете Откровения (а заодно и Аристотеля) они не могут ошибаться. Но, увы! И сегодня их проповеди зачастую не лучше прежних.