Христианство: век за веком. Очерки по истории христианской Церкви - [146]

Любовь Порфирия к христианам Востока была взаимной. Так, подъезжая к Иерусалиму уже в качестве главы Русской миссии, первое, что он увидел, была толпа встречающих. Казалось, все местное духовенство во главе с представителем Иерусалимского патриарха, все русские паломники и множество простого народа вышли навстречу посланнику Русской Церкви. Все их надежды на улучшение жизни были связаны с Русской миссией, и Порфирий «не только оправдал, но даже превзошел все ожидания». Благодаря ему были открыты несколько греко-арабских училищ, духовная семинария для образования сельских священников. Причем попечителем всех патриарших учебных заведений стал начальник Русской миссии. По инициативе Порфирия была открыта типография для издания книг как на греческом, так и на арабском языках для православных арабов, которая имела огромное значение в деле просвещения арабского населения Святой Земли.

Начавшаяся в 1853 году Крымская война, в которую вступила и Россия за интересы Православия на Ближнем Востоке, вынудила Порфирия вернуться в Петербург. В первые годы по возвращении из Иерусалима он плодотворно работает над научными трудами, обобщающими его богатейший опыт исследований христианского Востока. Многие труды самого епископа до сих пор остаются неизданными. «Едва ли когда увидит свет все то, что собрал он в книжных сокровищницах Востока, – пишет о нем один известный историк, – можно только удивляться, каким образом один человек, без всяких помощников, со скудными материальными средствами успел столько поработать». Его рукописные и печатные труды поражают широтой кругозора и энциклопедическим обилием сообщений и изысканий. В то же время Порфирий был искренним и правдивым человеком. Он не терпел неправду, смело выступая с ее обличением, что доставило ему много неприятностей.

Епископ Порфирий прожил долгую, наполненную трудами жизнь. Скончался он в 1885 году. «Где бы он ни был, чем бы он ни был занят, его жизнь, его мысль, его душа живет в России и для России, и для Церкви Российской», – говорилось в прощальном слове. Да и сам владыка Порфирий, путешествуя по Востоку в течение 15 лет, так писал о себе: «Для чего я странствую так долго? Для того, чтобы подобно пчеле принести прекрасный мед в родной улей, – я пчела Божия, а Россия – мой улей».

Архимандрит Антонин (Капустин)

Родился будущий архимандрит в 1817 году в семье потомственного священника и был назван Андреем. Его судьба в детстве и юности была схожа с тысячами судеб детей духовенства того времени. В девять лет отец Андрея определил его в местное духовное училище, где, как он сам потом вспоминал, «вдоволь отведал розг, латыни и березовой каши». После училища Андрей поступил в духовную семинарию, где на должности ректора был его дядя – архимандрит Иона.

В семинарии раскрылись многие таланты Андрея, и особенно его склонность к греческому языку. Впоследствии, уже будучи архимандритом, он признавался: «Я часто ловлю себя на том, что невольно думаю по-гречески». Многие греки отмечали, что архимандрит Антонин знает греческий язык, как ни один природный грек. Кроме любви к греческому, интересы Андрея были очень разносторонними. Так, однажды ректору донесли, что его племянник завел себе трубу-телескоп и в ясные ночи тайком забирается с ней на крышу. Вызванный к ректору, Андрей отрицать ничего не стал и честно признался, что давно уже питает слабость к наблюдательной астрономии. Дядя сурово нахмурился. «Дурь это все! – сказал он. – Ты не телесные очи в небо вперяй, а духовные… Царства Божия в стекляшки не высмотришь!» Андрей и рисовал, и играл на гуслях, и писал стихи. Впрочем, поэтичность была свойственна не только Андрею, но многим из рода Капустиных. Вот как шутливо писал об этом будущий архимандрит:

Стихотворства злое семя

Все капустинское племя

Заразило с давних лет…

Стихотворцем был мой дед.

На него отчасти глядя,

Рифмы плел Иона-дядя…

Мучась страстию вранья,

Им вослед пошел и я…

Тот самый Капустин-дядя, ректор духовной семинарии, стал и первым судией молодого поэта. Прочитав сборник стихов Андрея «На седмицу Страстей Христовых», ректор наложил резолюцию: «Стихи твои Христу и Спасу подобны молодому квасу». Эта «страсть к стихотворству», так шутя называл свое увлечение сам архимандрит, не покидала его до самой смерти. Однако не только стихотворство было свойственно всем Капустиным. Например, уже будучи архимандритом, отец Антонин все свои письма запечатывал особой печаткой, на которой имелось изображение капустного кочана и надпись-девиз: «Не вкусен, да здоров». Их добрый юмор не только к своим недостаткам, но и достижениям располагали к себе, а теплое и внимательное отношение к немощам других вызывало чувство благодарности. Во многом эти качества стали залогом успешного, но непростого служения будущего архимандрита вдали от родины.

Закончив семинарский курс, Андрей Капустин поступил в Киевскую Духовную Академию. После окончания остался преподавать в ней. В ней же постригся в монашество с именем Антонин. «Моя жизнь, – сообщал он близкому другу вскоре после пострига, – несколько изменилась, хотя, к сожалению, не радикально… Живу, как и прочие наши иеромонахи: пью, ем, сплю, иногда молюсь, часто читаю, еще чаще пишу и всегда грешу…»