Христианство: век за веком. Очерки по истории христианской Церкви - [138]

В конце жизни преподобный Герман решил уединиться от людей и переселился на необитаемый остров, находившийся в двух часах езды на байдарке от центрального поселения. Здесь он построил небольшую бревенчатую келью, в которой и прожил до конца своих дней. Постелью Герману служила небольшая скамья, подушкой – два кирпича, а одеялом – деревянная доска. Тайные подвиги старца остались неведомыми миру. Его жизнь протекала в условиях самоотречения, нестяжательности и сурового пренебрежения всеми удобствами. Рассказывая о жизни старца, его ученик, кадьякский алеут, лишь замечал: «Трудную жизнь вел батюшка, и никто не может подражать его жизни!»

Но зато всем был виден окружавший свет его благодатной жизни, его великие и редкие достоинства ума и качества сердца, его любовь, с которой он отзывался на нужды приходящих к нему людей. На его необитаемый остров съезжались многие, чтобы поделиться радостью, найти утешение в скорбях. А некоторые из приезжавших просили старца позволения остаться жить рядом с ним. И никому он не отказывал, утешая и поучая всех. Преподобный Герман скончался на 81-м году жизни, 13 декабря 1836 года.

Нередко в укор христианам говорится: «Если бы не христиане, то христианство давно бы уже распространилось по всей земле». К сожалению, в этом есть своя доля правды. Однако если со словом евангельской вести приходит истинный последователь Христов, то его пример и слово служат к обращению многих. Таким проповедником для жителей Аляски был преподобный Герман. Свидетельством его миссионерских трудов являются сами алеуты, до сих пор сохранившие православную веру, которой научил их преподобный Герман, несмотря на попытки обратить их в инославие.

М.В. Первушин

Традиции русского иночества в XIX веке. Оптина Пустынь

В России в XIX веке одной из самых знаменитых обителей была Оптина Пустынь. Она снискала себе славу благодаря опытным монахам-духовникам, или, как их еще называли, старцам, жившим в ней. Однако еще в конце XVIII столетия при императрице Екатерине монастырь был в полном запустении. В нем оставалось лишь три престарелых инока, которые едва могли прокормить сами себя.

Своему возрождению прославленная обитель обязана митрополиту Московскому и Калужскому Платону (Левшину). Объезжая свою епархию, он был пленен красотой тех мест, где стоял монастырь, и решил восстановить древнюю обитель. Для того чтобы найти достойного настоятеля, способного возродить в монастыре не только хозяйство, но и монашескую жизнь, митрополит Платон приехал к опытному духовнику одного из подмосковных монастырей. Гуляя со старцем по монастырскому саду, митрополит рассказывал ему и об Оптиной Пустыни, которая, по преданию, была основана в XIV веке раскаявшимся разбойником Оптой, и о красоте тех мест, где расположен монастырь. «Укажи мне, – обратился к духовнику владыка Платон, – кто из твоей братии строг жизнью монашеской, благочестив и образован и был бы способен возродить…» Вдруг старец, перебивая митрополита, закричал монаху, копающему в глубине сада грядки: «Авра-а-амий, Авраамий, иди-ка сюда». А затем, обратясь к удивленному митрополиту, сказал: «Вот тебе настоятель – огородник Авраамий. И духовно мудр, и по хозяйству деятелен. Лучшего и не сыщешь». Сам митрополит Платон признавался позднее, что не без сомнений назначал его игуменом Оптиной Пустыни, но выбор старца оказался верным.

К концу жизни игумена Авраамия были построены новая каменная колокольня со святыми вратами, две церкви и два братских корпуса, а братии увеличилось от 3 до 30 человек. Сердечная простота игумена, соединенная с духовной мудростью, внушала к нему невольное уважение как монастырской братии, так и всех окрестных жителей. «Первые годы было очень тяжело, – вспоминал позже Авраамий, – монастырь тогда находился в крайней нищете. Не было даже полотенца, чтобы вытереть руки… Я тогда только плакал да молился, молился да плакал…» Но несмотря на такую нищету, игумен Авраамий был милостив и сострадателен к неимущим.

Таким же бессребреником был и последующий настоятель – игумен Моисей. Он всегда помогал бедным, особенно в неурожайные годы, несмотря на ропот некоторых из монастырской братии. «Я богат лишь нищетой», – часто говаривал он бережливым инокам. И в то же время по своему характеру Моисей был неутомимым строителем, деятельным и ответственным. Однажды он нанял рабочих для реставрации братского корпуса. Уже в середине строительного сезона работы были завершены. Моисею было жаль отпускать рабочих, так хорошо и быстро выполнивших заказ. Он задумал начать строительство новой колокольни, но денег было только на закладку фундамента. Не зная, как поступить, Моисей обратился с горячей молитвой к Богу. Но осознавая свое недостоинство, просил через первого встречного открыть ему Свою волю. Вот как сам Моисей описывает этот случай: «После молитвы я вскочил и выбежал за ворота монастыря в одном подряснике… Мимо обители по дороге в поле шла доярка с маленькой дочкой на руках. Я бросился к ним и спросил у трехлетней девочки, строить мне колокольню или нет. Девчушка, схватив мою растрепанную бороду, радостно прошепелявила: “Штрой! Штрой!” – а испуганная мать, прижимая к себе дитя, отшатнулась от меня, как от сумасшедшего. В тот же день я начал стройку, а еще через неделю богатый купец, проезжавший мимо обители, оплатил все расходы по начатому строительству».