Христианский Восток и Россия - [23]
В деле бывшего константинопольского патриарха сохранился наказ приставам, находившимся при нем и его людях. Он в точности повторял инструкции, которые давались посольским дьякам относительно иностранных послов. Наказ предписывал не отпускать приехавших со двора, ограничить контакты Афанасия и его свиты со всеми иностранцами, в том числе турками и греками. П. Николаевский относит данные рекомендации лично к Афанасию Пателару, объясняя это сомнительной политической репутацией бывшего константинопольского патриарха[252].
На самом деле подобные инструкции касались всех высоких иностранных гостей, вступавших в контакт с царем, прежде всего послов. Действовали они и в отношении православного духовенства. Павел Алеппский сообщал, что «до тех пор, пока архиерей или архимандрит не представится царю и не будет допущен к руке, ни сам он не выходит из дому, ни к нему никто не приходит»[253], разрешалось только принимать людей, приносивших угощение от бояр и московского митрополита[254]. Упоминание о московском митрополите свидетельствует о том, что с XVI в., когда он являлся главой русской церкви, формуляр наказа не менялся[255]. Иностранцы, находившиеся с дипломатической миссией в русской столице, также лишались свободы передвижения и возможности контактов с кем-либо, кроме посольских дьяков.
Текст наказа лаконичен, но весьма подробно характеризует дипломатическую практику Посольского приказа в середине XVII в. Кроме того, из документа видно, что к приему восточных иерархов готовились так же основательно, как и к приему послов иностранных монархов. Наказ содержал перечень примерных вопросов, которые могли быть заданы бывшим вселенским патриархом о государе, внутренней и внешней политике страны. Судя по упоминанию бунта, случившегося в 1648 г. в Москве, выписка была сделана из досье Паисия Иерусалимского. Наличие исправлений текста, содержащих упоминание имени царя Михаила Федоровича, свидетельствует о том, что подобные ответы давались послам иностранных государей и до Алексея Михайловича.
Встречающим экс-патриарха у Калужской заставы было велено говорить, «что ныне (царь. – Н. Ч.) в совершенном возрасте… а дородством и разумом и красотою лика и милосердным нравом… всемогущий Бог украсил его, великого царя нашего. Его царское величество хвалят достойного паче всех людей, и ко всем людем, к поданным своим и к иноземцом его царское величество милостив и щедр и наукам премудрым философским многим… и к воинскому ратному рысарскому строю хотение держит большое по своему государскому чину и достоянию… А будет их (встречающих. – Н. Ч.) учнет патриарх спрашивать, как ныне государь царь и великий князь Алексей Михйлович всеа Росии самодержец со окрестными государи с цесарем римским[256], с аглинским и з дацким королем, и з свейскою королевою, и с турским салтаном, и с кизылбашским шахом, и с крымским, и з бухарским, и с ыними пограничными, говорить: «живет… Алексей Михайлович, его царское величество, со всеми великими христианскими государи и с турским салтаном, и с шахом персидцким… в дружбе и любви, и послы и посланники меж их государей о дружбе и любви ходят, а недруга ему великому государю из них никого не бывало[257]»… А будет патриарх спросит, ведомо есть учинилось, что в прошлом 156-м (1648) году в Московском государстве учинился в людех мятеж и волнованье, и многие домы боярские и дворянские грабили, и людей побивали до смерти, и говорить: «Это было так. В прошлом во 156-м (1648) году в июне месяце самоволные немногие люди взбунтовалися… и по указу царского величества те самоволные люди сысканы и казнены смертью, и то воровство окончилось». А будет учнет патриарх[258] спрашивать про которые государства имянно или о каких иных делех, чего в сем наказе не написано… говорить короткими речми учтиво и остерегательно, чтоб государеву имяни было к чести… а учнет спрашивать о великих делех[259]… о том (стряпчему. – Н. Ч.) отговариватца, что он был на государеве службе в дальних местех, а приехал недавно и ему про те дела слышать не лучилось»[260].
Бывший константинопольский патриарх выразил желание посетить Троицкий Сергиев монастырь, в связи с чем был дан указ принять его наравне с иерусалимским патриархом Феофаном и московскими первосвятителями[261]. Однако текст указа подвергся правке, по которой видно, что Афанасий Пателар не удостоился почестей действующего патриарха. ВТроицком монастыре его встречали по рангу митрополита.
Покидая Москву, восточные иерархи, как и послы, получали прощальную аудиенцию у царя «на отпуске». Для важных особ она повторяла церемонию приема, в других случаях могла быть менее торжественной, а иногда (для архимандритов или купцов) заменялась объявлением царского жалования «на отъезде». Паисию Иерусалимскому, как и во время первого визита, была устроена одна встреча – перед Золотой палатой
