Христианская духовность в католической традиции - [41]
Спаситель, Царь царствующих, Господь и Святой Крест, — и на Преблагословенной Его Матери. Уже вошло в обычай совершать в честь Девы Марии субботнюю вотивную[XLIV] мессу; в этот период также заметно увеличилось число посвященных Деве Марии молитв и гимнов. Внимание богословов того времени занимали два доктринальных вопроса — приснодевство Марии и Ее успение.[201]
Наряду с мессой в целом большое внимание уделялось собственно Евхаристии, как, впрочем, и должно быть в духовной жизни, средоточием которой является литургия. Евхаристия понималась как воспоминание о страданиях и смерти Христа и как средство, которым Христос передает людям плоды Своего Пасхального торжества. Серьезные требования неизменно предъявлялись к подготовке к достойному принятию причастия.
Таковы особенности христианской духовности, находившейся под бенедиктианским влиянием, в конце эпохи Каролингов накануне распада Римской империи. Исторические книги сообщают о позорных, гибельных последствиях разрушения централизованной гражданской власти и перехода церковной власти в руки мирян: расколы и раздоры потрясали папский престол, храмы и монастыри попадали в подчинение светским властям, процветала симония, священство нарушало целибат, практиковалась инвеститура мирян на должность аббата. В одиннадцатом и двенадцатом веках Церковь колебалась между упадком и реформой, но, в конце концов, пошла по пути христианского обновления, которое возглавил Папа Григорий VII (1073–1085).
Однако и в десятом веке существовали центры, занимавшиеся реформой. Первым и наиболее влиятельным был Клюни, основанный в 910 г. История этого монастыря удивительна, а его влияние сказалось не только в духовной сфере, но и в литературе. Клюни продолжил дело, начатое Бенедиктом Анианским, объединяя под своим началом другие монастыри. Создание такого ообъединения монастырей было необходимо для того, чтобы "освободиться" от подчинения светским властям и епископату. В некоторых случаях монастыри находились под покровительством Святого Престола, к числу таких монастырей принадлежал и Клюни.
Аббатство Клюни превратилось в "монашескую империю, невероятную по своим размерам, и, однако, более двух столетий, благодаря возглавлявшим его аббатам, отличавшимся в равной мере и святостью жизни, и благоразумием и организаторскими способностями, монашеская жизнь в аббатстве протекала в соответствии с уставом и приносила свои плоды, образуя в Церкви самую мощную и влиятельную реформирующую силу".[202] Однако речь шла вовсе не о реформе, направленной на возврат к буквальному соблюдению Правила св. Бенедикта. Изменившаяся ситуация и новые социальные условия требовали адаптации, что выразилось в создании общинных установлений, разработанных на основе текста Бенедикта Анианского.
Эту форму бенедиктинского монашества отличали централизация и единообразие устава, богатство обрядовой стороны, утонченная монашеская культура, в основе которой лежало глубокое изучение Библии и святых Отцов, ориентация на подлинное созерцание, широкая благотворительная деятельность, труд, хотя и весьма ограниченный, особое внимание к переписыванию книг; кроме того, практиковалось периодическое уединение, не отменявшее соепоbiuт и второстепенное по отношению к нему.[203]
К реформе присоединились многие бенедиктинские монастыри. Отличаясь некоторыми деталями в уставах, они, тем не менее, соблюдали Правило св. Бенедикта в его клюнийской редакции. В десятом веке реформа охватила всю Францию, Бельгию и Англию, а в одиннадцатом веке — Италию, Германию и Испанию. Результаты обновления монашеской жизни, выйдя далеко за монастырские стены, в значительной мере содействовали реформе жизни епархиального духовенства и простых верующих. Монастыри наконец-то освободились от господства мирян, от подчинения гражданским властям, а также оградили себя от чрезмерной опеки со стороны епископата.
К сожалению, сама структура бенедиктинских конгрегации, вынуждавшая аббатов переезжать с места на место для посещения монастырей, а также расширение апостольской деятельности монахов сказались на созерцательной стороне жизни бенедиктинцев. Кроме того, поскольку все большее число монахов ограничивалось только переписыванием книг, то физический труд оказывался во все большем пренебрежении. В итоге появляются conversi,[XLV]familiares или облаты,[XLVI] которым монахи перепоручают физический труд и работу по монастырю. Это, в конце концов, вызвало деление монахов на священствующих и несвященствущих братьев.[204]
В одиннадцатом веке и даже в начале двенадцатого эти монастыри еще процветали и сохраняли благочестие, однако уже появлялись признаки упадка. Монастыри превращались в закоснелые структуры; они не изменялись с течением времени, тогда как общество входило в фазу глубоких преобразований. Это все более вызывало горячее стремление к жизни более простои, менее официальной, более уединенной, менее вовлеченной в политическую и экономическую жизнь общества — короче говоря, к возврату в исконное монашество. Неудивительно поэтому, что это стремление часто выливалось в возобновление отшельнического образа жизни. Это движение, спонтанно распространившееся по всей Европе, привело к перевороту в монашеском мире, породившему множество разных новых "орденов" и уставов, наряду с уже существовавшими.
