Христиан Вольф и философия в России - [21]

превращается в обозначение понятия «бытия» (Sein). Тем самым от утверждения «мы есть» или «некто, сознающий себя, существует» он переходит к утверждению «нечто есть (существует)» и использует это положение для общей формулировки принципа противоречия, относящейся к неопределенному существованию вообще, а не только «нашего сознания».

Не вдаваясь здесь в специальный логико-грамматический анализ вольфов-ского языка (этот вопрос заслуживает того, чтобы стать темой специального исследования), следует отметить весьма любопытные превращения, которые претерпевает в этих рассуждениях немецкое слово sein. В обеих посылках силлогизма Вольф применяет его исключительно в качестве связки «есть» (ist или sind): «мы есть сознающие». В выводе же это слово употребляется уже не как связка, а в качестве утверждения или полагания существования субъекта: «мы есть» (точнее — есть мы) [1, § 6]. В следующей главе это sein выступает в виде самостоятельной части грамматически весьма неясного и труднопереводимого словосочетания «должны быть себе сознающими себя» (uns unserer sollten bewusst sein), т. e. — именно в раздельном написании двух частей составного слова «Bewusstsein» (сознание) [1, § 10].

В окончательной же формулировке закона противоречия sein употребляется уже исключительно в значении «бытия», правда, не в качестве предиката или субъекта высказывания, а части составного глагола «может... быть» (kann... sein), отрицающего возможность одновременно утверждения и отрицания существования «нечто». Таким образом, как и положение «мы существуем», принцип противоречия у Вольфа формулируется в логически неполной или неправильной форме, а именно в форме суждения, в котором отсутствует предикат, а существование как абстрактное утверждение: «быть», которое не может одновременно «не быть».

Возможно, такая странная и логически неполная конструкция самой формулировки закона противоречия была вызвана тем, что Вольф понимал неправомерность использования понятия существования или бытия (Sein) в качестве логического предиката, точнее, его содержательную пустоту по отношению к субъекту высказывания: к содержанию последнего предикат существования ничего не добавляет, но и ничего не отнимает. Важнее, однако, то, что в процессе построения системы метафизики он весьма активно пользуется семантической и смысловой неоднозначностью, а также грамматической многофункциональностью немецкого слова sein, причем так, что далеко не всегда можно четко определить — служит ли оно логической связкой (ist), выступает ли в качестве «простого» утверждения или полагания понятия субъекта в логически неполном высказывании «нечто (или некто) есть», либо в качестве существительного Sein, служащего для обозначения собственно понятия существования.

Во всяком случае, превращение положения «мы существуем» в утверждение «нечто существует» имеет весьма принципиальное значение для осуществляемой Вольфом процедуры онтологизации логики. Вместо эмпирически-содер-жательного понятия «мы» или «нашего сознания» в роли субъекта высказывания теперь выступает крайне неопределенное и бессодержательное «нечто» (etwas), относительно которого одновременно утверждается и отрицается его существование, т. е. имеет место противоречие. Далее выясняется, что термином «нечто» может обозначаться как «вещь» (Sache), так и «слово» (Wort), важно лишь, чтобы в качестве субъекта высказывания они рассматривались одинаковым способом или в одинаковом значении, поскольку только в этом случае можно судить о противоречивости или непротиворечивости, т. е. логической правильности этого высказывания [1, § 11].

Принцип противоречия как необходимое условие правильности или неправильности логической формы высказывания Вольф рассматривает как условие логической возможности или невозможности высказывания: то, что содержит в себе противоречие, подчеркивает он (например, понятие железного дерева или фигуры из двух прямых), является логически невозможным, и, напротив, то, что не содержит противоречия, — возможным [1, § 12; 3, § 27—30, 79, 83 и др.}. Показательно, что в своем сближении непротиворечивости с возможным Вольф использует категорию возможного в весьма неопределенном значении, во всяком случае, порой трудно понять, идет ли у него речь о возможном вообще или возможном только логически, т. е. с точки зрения одной лишь правильности формы понятия или высказывания.

Отождествлять отсутствие или наличие противоречия с возможным или невозможным допустимо только в последнем случае, а именно, когда в силу нарушения своей логической формы любое понятие, мысль или высказывание действительно лишаются своей функции или сущности. В этом случае они действительно перестают быть логически возможными в силу неправильности своей логической формы, однако отнюдь не перестают быть возможными вообще и даже существовать в качестве психологически действительных фактов опыта, т. е. в виде неправильных, противоречивых и, следовательно, логически невозможных мыслей или высказываний, конкретные примеры каковых приводит и сам Вольф.

Такого рода «незаметное» (умышленное или непреднамеренное) смешение логически возможного и возможного вообще и сближение или даже отождествление непротиворечивости именно с последним оказывается весьма существенным для следующего шага онтологизации логики. Все, что возможно, утверждает Вольф, мы называем «вещью» (Ding) [1, § 16]. Как мы видели, в первой главе этим термином он обозначал понятие «других вещей», которые мы сознаем наряду с сознанием самих себя. В § 11 под «вещью» (правда, обозначенной термином — «Sache») он подразумевал «нечто», существование которого хотя и не может одновременно утверждаться и отрицаться, но которое тем не менее именно