Хрестоматия по патопсихологии - [2]

Об одном индивидууме, принадлежащем к этой категории, идет речь и в предлагаемом очерке. Дело идет о случае микроцефалии.

По психическим проявлениям микроцефалов можно разделить на две группы. Одни из них крайне вялы, апатичны. Они большей частью неподвижны или совершают какие-нибудь однообразные автоматические движения; они тупо воспринимают окружающее; у некоторых из них, по-видимому, даже кожная чувствительность крайне понижена; микроцефалка Маргарита Мелер не чувствовала даже ожогов. Умственная жизнь их ничтожна. Другую группу микроцефалов составляют субъекты очень живые, подвижные. Движения таких микроцефалов очень разнообразны, правильно координированы; некоторые из них ловко влезают на деревья; мимика их очень живая, они чрезвычайно хорошо подражают жестам, мимике и голосу других людей. Они быстро воспринимают внешние впечатления и реагируют на них целым рядом соответствующих рефлексов. Представления у таких индивидуумов быстро сменяют друг друга, память не в состоянии их удержать. При этом поразительна нестойкость внимания. У некоторых микроцефалов существует способность к членораздельной речи, которая, впрочем, в громадном большинстве случаев незначительна, так что весь лексикон их состоит из немногих слов. Но иногда язык их с течением времени несколько совершенствовался. У других же микроцефалов речи вовсе не существует.

Марья Петрова, 45 лет. О ее происхождении известно очень мало. Известно, что их было две сестры, обе микроцефалки.

Первое впечатление, которое производит Маша, когда посетитель входит в отделение, в котором она находится, вовсе не дает понятий о действительной степени ее умственной недостаточности. Обыкновенно, когда входят в отделение, Маша быстро реагирует на это - или бросается к входящим и протягивает руку, или становится у стены и, сложа руки на груди, кланяется, как сиделка, или торопливо бежит, крича: «пришел, пришел» и, схватив стул, как будто старается привести в порядок комнату.

Не слыша разговора Маши, а только видя ее издали - сидящую или стоящую около другой больной, можно по ее оживленной жестикуляции и мимике подумать, что она о чем-то серьезно беседует и кого-то убеждает, - и только подойдя ближе, вы заметите, что она или ничего не говорит, а производит только мимические движения, или речь ее состоит из малоразборчивых звуков и совершенно бессмысленна. В её поведении вы также скоро отметите отсутствие всякого смысла: все, что она делает, имеет только внешний вид поступков, соответствующих поступкам здравомыслящих людей, а в сущности ее действия совершенно бессмысленны; так, например, здороваться она часто начинает не вовремя; начнет кланяться, как няньки, и кланяется без конца; приводя как будто в порядок комнату и носясь со стулом, только производит беспорядок - словом, очень быстро можно прийти к заключению, что ума у Маши нет, но что тем не менее у нее существует своеобразная психическая деятельность, которая становится более понятной только после довольно близкого знакомства с ее проявлениями.

Почти всегда, т. е. целый день, Маша находится в суетливом возбуждении: одевшись сама или с помощью других и умывшись, она целый день переходит из угла в угол, не надолго присаживаясь то на диване, то на стуле и потом начиная опять свое суетливое передвижение. Ходит она прискакивая, немного наклонясь вперед и переваливаясь, при этом охватывает попадающие предметы или просто размахивает руками. Очень часто, и ходя и сидя, Маша что-то говорит не очень громко, большей частью с серьезным видом; иногда что-то напевает; часто мимика и движения ее изображают какой-то переполох. Когда Маша сидит или стоит около другой больной, то она обыкновенно что-то бормочет с серьезной миной, кивает головой и как будто убеждает кого-то. Очень часто при этом наблюдается мимика какой-то таинственности и многозначительности, причем Маша тихонько произносит слова, покачивая головой и грозя указательным пальцем. Иной раз Маша с видом изумления разводит руками, пожимает плечами, а потом заливается добродушным смехом; при этом она говорит отрывочно фразы малопонятные, вроде «ишь ты, поди ж ты...»; часто можно подумать, что она действительно смеется чему-нибудь реальному, но в сущности при этом у нее совсем нет никакого сознательного повода для смеха, точно так же, как не бывает повода и для мимики серьезного обсуждения или удивления.

Во всех этих движениях при внешнем сходстве с поступками нормальных людей недостает главного - смысла. Весь сложный процесс ее бессмыслен по существу: она производит движения шитья без главного - без иголки и нитки, и смысла процесса шитья совсем не понимает. Перестанавливая в комнате стулья как бы для порядка, она тоже в сущности никакого понятия о порядке не имеет и производит беспорядок. Особенно резко отсутствие осмысленности и целесообразности в поступках Маши заметно, например, при таком опыте: покажите ей ключ, она узнает, что это такое, и назовет: «ключ». Взявши этот ключ, она побежит к двери, приставит его к ручке, постучит об нее некоторое время и с довольным видом принесет назад - как будто она сделала все, что нужно. В сущности же, очевидно, она воспроизвела ряд виденных ею движений, которые связаны были с образом ключа, решительно не имея понимания смысла всех этих актов, их цели и назначения.