Хрен С Горы - [131]
— Но его отец убил двух комуси. И, если ты, Сонаваралингатаки, когда-нибудь посетишь Уке-Поу, где живёт Пинарапе, старший брат мужа моей двоюродной сестры, то можешь сам увидеть их скелеты, которые он сохранил в целости.
— Не знаю, сумею ли до конца сухого сезона добраться до Уке-Поу — покачал я головой — Сначала нужно встретить гостей из-за моря. А они чего-то не торопятся. Затем следует проучить болотных червей. Но Пинарапе, старший брат мужа твоей двоюродной сестры, может сам прийти в Мар-Хон. Если я буду здесь, то с радостью послушаю его рассказы. А если я буду занят на юге, то его примут как дорогого гостя оставленный мною человек. И в любом случае Пинарапе будет оказан самый радушный приём.
Оставив гонца-кесу в компании охреневших от оказанного тому внимания со стороны таки, я двинулся дальше, машинально интересуясь состоянием свинского поголовья и видами на урожай корнеплодов, да слушая вполуха рассказы регоев, «макак» и свитских «сильных мужей». Мысли же мои были далеко отсюда — на неуютных для обитателей тропиков открытых и прохладных просторах Верхнего Талу.
Согласно имеющимся у меня сведениям о географии Пеу, область Талу делилась на весьма различающиеся части. Если Нижнее Талу по природным условиям походило на соседние Кесу, Хон, Кане и Темуле, то Верхнее Талу, занимающее две трети территории этого племени, представляло гору, поднимающуюся несколькими террасами с пологими склонами. На самых первых «ступеньках» было ещё более-менее тепло, хотя родная и привычная для туземцев тропическая зелень постепенно сменялась там хвойными лесами, да папуасские корнеплоды родились, чем выше, тем хуже. Но после четвёртого яруса леса и кустарники окончательно уступали место открытым пространствам, покрытым густой травой. Вот там было холодно, сыро и часты были промозглые туманы.
Было ещё Береговое Талу — узкая полоса между горой и морем, довольно унылое место, где кой с баки давали весьма куцые урожаи, примерно как у восточных соседей бонкийцев. Так что «гары», как назывались немногочисленные тамошние обитатели, больше кормились морем.
Значит, где-то там есть месторождения малахита. Туземцев, конечно, в те места привлекают комуси, табеки и топири. Но мне как-то до местной орнитофауны особого дела нет: на диетическую похлёбку, которая после перенесённой болезни стала основным моим мясосодержащим блюдом, вполне хватало вездесущих конури. А вот медь нужна. Очень нужна.
— Сонаваралингатаки! — от вопля Итокуне я едва не подпрыгнул. Ну что за привычка: подкрасться потихоньку и рявкнуть чуть ли не в ухо — Тагор вернулся!
— Где он? Пусть быстрее идёт ко мне.
— Они сейчас обедают.
Ну, обед это святое. А также — потрепаться на кухне с желающими услышать о приключениях отряда, возглавляемого тузтцем. А таки подождёт. Хорошо, хоть, сам Тагор имеет некоторое понятие о дисциплине. Так что можно ожидать, что явится немедленно, как только утолит голод.
Ага, точно…
Бывший наёмник вид имел довольно бодрый, несмотря на начавший отливать жёлтым фингал под глазом. Я вопрошающе уставился на тузтца. Тот, поудобнее усевшись на циновках, принялся отчитываться.
Разведка «в лоб», по стародавним маршрутам Пилапи, могла, пожалуй, считаться наполовину успешной: три смешанные группы из «макак» и местных жителей нащупали пару проходов через трясину, но зато потом им пришлось в спешном порядке уносить ноги от набежавших воинов-тинса. Так что теперь попытка «ударить во фронт» обернётся немалыми жертвами — вряд ли позабывшие в последнее время страх болотные жители станут разбегаться, как во времена первого типулу-таки.
А вот Тагор мог похвастаться обнаружением вполне нормального пути к вражеской территории: оказалось, вдоль морского берега километров десять тянутся те же болота, а потом уже идут сухие места. И недалеко от устья небольшой речушки стоит деревня тинса. Отряд тузтца даже сумел захватить языка (именно тогда бывший «дикий гусь» и заработал синяк под левым глазом) — правда, с собой в Мар-Хон его брать не стали, ограничившись тем, что, оттащив подальше от деревни, выпотрошили из пленного всю нужную информацию, и, перерезав горло, утопили в трясине.
По словам Тагора, пройти можно вообще по береговому песку — единственное, что придётся перейти вброд пару ручьёв и речушек. Ну, это то сущая ерунда по сравнению со скаканьем по кочкам и барахтаньем в болотной жиже.
— Ты можешь мне объяснить, почему Те, Кто Ходят Между Деревнями И Меняют Разные Вещи, в этом году, не плывут, как обычно в Мар-Хон, а чего-то ждут? — спросил я бывшего наёмника.
Карательная экспедиция против тинса может и подождать — ибо особых неожиданностей от них можно не опасаться, особенно сейчас, когда население пограничных деревень настороже. А вот вохейцы со своим непонятным поведением начинают уже раздражать и вызывать опасения — тем более, что по сообщениям из Бонме-Поу кораблей собралось уже одиннадцать.
— Ничего не могу сказать, Сонаваралингатаки — несколько виновато ответил тузтец.
— Они не могут собираться там, чтобы напасть на нас?
— Те, Кто Ходят Между Деревнями И Меняют Разные Вещи, не должны — пожал плачами Тагор — Они хотят мен вести, а не воевать. Если их сила будет, то могут ограбить. На одиннадцати кораблях не больше четырёх сотен человек. Из них имеющих хоть какой-то военный опыт меньше половины. Это мало для захвата Мар-Хона. И если бы они приплыли как враги, то могли бы начать с деревни, возле которой собираются. Но если верить вестям с севера, вохейцы ведут себя мирно.
