Хрен С Горы - [129]

— А почему они не плывут сюда как обычно, по одному?

— Никто не знает — озадаченно ответил регой-кесу — Поэтому Ботуметаки и правители деревень и решили послать человека к Сонаваралинге-таки, который славится своей мудростью по всему Пеу.

— Сегодня ты, Отукоме, можешь отдыхать и веселиться с моими людьми — ответил я — А я буду спрашивать совета у духов и морского владыки Тобу-Нокоре.

Угу, так они мне и ответят, черти несуществующие. Хотя в сложившейся ситуации я не отказался бы от совета даже и каких-нибудь мифических сущностей. Потому как совершенно не понимаю, чего это ради вохейцы, прежде добирающиеся до мархонской гавани по одному-двум, вдруг вздумали собираться кучей.

Обычно каждый торговец старался опередить конкурентов, чтобы первым распродать бронзовое оружие и утварь, набить трюмы ракушками-тонопу и поскорей убраться домой в Вохе. Так что обычно из пары десятков кораблей, каждый год приплывающих к нашим берегам, одновременно в Мар-Хоне находилось от силы пять или шесть. А нынче…. Торчат в нескольких днях пути от Мар-Хона…. Уже восемь кораблей…. Если исходить из среднего экипажа торгового судна в три десятка — двести сорок человек. Знать бы, что они затеяли. И как назло, самый главный эксперт, могущий просветить меня насчёт психологии заморских чужаков, сейчас отсутствует, и неизвестно когда вернётся.

Я сам дал Тагору наиболее ответственное задание — проверить подходы вглубь Бунсана-Тинсока со стороны побережья. Формально к югу от последнего вэйского селения сразу же начинаются земли бунса, но по факту на морском берегу болотные обитатели не появляются — все стычки и конфликты между ними и вэями случались на реке Веуме и по её притокам. Вот и решил я проверить возможность ударить по бунса-тинса там, где они не ждут нападения. Поэтому рекогносцировку поручил самому грамотному и имеющему хоть какое-то представление о картах.

Где сейчас тузтец, оставалось только догадываться — четыре дня назад передал с отправляющейся на мархонский торг делегацией из самого южного селения весточку, что со своими двумя десятками бойцов достиг края моих владений и намерен двигаться дальше, взяв подкрепление и проводников из местных добровольцев. Хотя тинса-бунса, конечно будут куда опаснее сувана и рана, которых мои орлы ссаными набедренными повязками гоняли на востоке острова, но, надеюсь, бывший наёмник, имеющий под началом самых опытных рубак из числа «макак», сумеет в случае столкновения с врагом выкрутиться.

Сектант же ничего не смог сказать ничего вразумительного, когда я спросил о непонятном поведении его земляков. Да и откуда знать человеку, успевшему только однажды сплавать в один конец по маршруту Вохе-Тагира-Пеу, о том, что на уме у торговцев. Так что оставалось только ждать, да аккуратно, дабы не создавать паники, оповещать «сильных мужей» и старост деревень о возможных неприятностей со стороны чужеземцев. Ко времени появления гонца от Ботуметаки в Мар-Хон подтянулось уже несколько отрядов общей численностью в полторы сотни бойцов. Правда, не понятно: это результат моих усилий по мобилизации населения или же мужики припёрлись на торг с участием заморских гостей.

Кстати, сегодня предстоит пиршество с участием наиболее уважаемых людей. Ванимуй, по долгу советника по хонско-вэйским делам, довёл до моих ушей перечень тех, кого следует пригласить: кроме двух десятков уже знакомых мне местных крутых парней, он порекомендовал позвать девятерых из пришедших в последнюю пару дней. Папуасские большие люди в одиночку, наверное, ходят только удобрять продуктами своей жизнедеятельности окрестные кустики. Так что к трём десяткам гостей следует прибавить ещё сотню их сопровождающих. Плюсуем сюда всех «питарасу» и верхушку формально не принадлежащих к «макакам» вооружённых формирований — тех же регоев Ванимуя и сонаев с бонкийцами.

Подсчитав потребное количество припасов, я понял, что не зря у туземцев существует такой способ наказания и подрыва экономической мощи слишком независимых деревенских предводителей, как частые визиты вышестоящего начальства со всей своей свитой — пара-тройка обязательных при приёме гостей пиршеств разорит не хуже войны. Причём в отличие от явной агрессии, и сделать то ничего нельзя: будешь добросовестно накрывать поляну — прожорливые визитёры рано или поздно опустошат твои кладовые; попробуешь зажилить харч — приобретёшь репутацию сквалыги. В любом случае сторонники разбегутся — или от обнищавшего вождя, или от жадного. Итог всё равно один.

Ну, допустим, мои финансы сегодняшний пир как-нибудь выдержат. Правда, после него карательная экспедиция против болотных обитателей, причём успешная, с захватом богатой добычи, а не её жалкого подобия, как у Пилапи Старого, становилось уже не только вопросом авторитета среди подопечного населения, но и вопросом выживания.

Теперь до меня стало доходить, почему все папуасские правители вместо того, чтобы мудро развивать экономику в своих владениях, норовят устроить «маленькую победоносную войну», а при отсутствии внешнего противника принимаются за междоусобицы или разорение чересчур богатых подчинённых — иначе очень быстро оказываешься на мели, и преданные сторонники разбегаются, куда глаза глядят. Ни хрена себе — мне теперь что, тоже постоянно искать, кого бы ограбить? Неужели выхода из этого заколдованного круга нет?